— А какой в этом смысл? — Пётр наконец повернулся в мою сторону, и в его глазах было заметное титаническое спокойствие человека, сделавшего свой выбор, — Мы оба знаем, что мой слуга мёртв, наши бумаги у тебя. — Мужчина сделал новый глоток, — Интересно, много ли ты вообще понял?
Я поднялся и медленно прошёлся по гостиной. Пальцы нервно барабанили по резной деревянной рукояти торчащего из кобуры револьвера. Можно было привести наказание в исполнение уже сейчас, я чувствовал внутри себя необходимую энергию, решимость, холодный расчёт. Вот только мне хотелось разрешить проблему без лишних трупов. Мало того, что убийство очередного дворянина мне будет нелегко, так и человеком для моего семейства он был далеко не чужим. Неизвестно, как на смерть своего брата отреагирует моя жена, а потому спешить с исполнением кровавого приговора я не спешил.
— Достаточно. Ты использовал революционные ячейки для прикрытия собственных дел. На самом деле тебе просто наплевать на все эти левые идеи. Тебя не волнуют их идеалы. Это была всего лишь... назовём это "деловой операцией". Похоже, ты захотел прибрать к своим рукам семейное богатство, воспользовавшись услугами террористов. Кровавая расправа над своим отцом. Это низко, Пётр. Очень низко.
Пётр рассмеялся сухими, безрадостными звуками. Смеялся он долго, тихо, сильно напоминая своим смехом крысиное шуршание где-то в подполье. Наконец, насмеявшись, он одним быстрым глотком окончательно осушил остатки алкоголя в своём стакане.
— Ты ошибаешься, Игорь. Ошибаешься. Я верил, верю и продолжаю верить в каждое слово. Просто я понял, что одними речами нашу страну и этот ужасный мир не изменить. Нынешние революционеры забыли о силе, которая есть у них в руках. Они отправляют своих глашатаев, снуют как крысы в рядах рабочих, "наполняя рабочие умы правильной пищей". Вот только происходила ли хоть раз революция словами? Падали ли режимы от громких криков или перешёптываний меж станков? Я могу подсказать тебе — никогда. Люди хоть сколько угодно могут шептаться, говорить, кричать, но пока в их руках не будет силы, то и изменений можно не ждать. Единственное, что может принести праведную революцию по стране, так это штыки и приклады рабочих. Сила и только сила — вот ключ к власти.
— Получается, что тебе плевать на народ и нужна только власть? — прищурился я.
— Все реформы и изменения приходят сверху, а не тянутся снизу. Нельзя менять страну и народ, если ты их не контролируешь. Наша страна утонула в болоте абсолютизма. Мы потеряли ту страну, которая старалась идти в ногу со временем. В то время, когда на Западе у народа есть представительство всё в том же парламенте, но что же у нас, князь? — спросил Пётр, — Всё пытаются решить из центра с опорой на старое дворянство. — Младший граф тяжело выдохнул, — Вот твой род насчитывает уже несколько сотен лет. Многие сотни родов тянутся к власти даже за самыми малыми крохами, а тысячи и даже миллионы умелых и амбициозных простых подданных короны не могут рассчитывать на пост выше простого управляющего, над головой которого нависает по несколько таких дворянчиков.
— Поэтому ты захотел устранить меня ещё тогда? — ухмыльнулся я, стараясь бороться с желанием выхватить револьвер из кобуры и проделать новую дыру в голове этого молодого революционера, — Потому что я очередной "дворянчик", пользующийся заслугами своего далёкого пращура?
— Не совсем, но ты близок. Похвально. — Граф улыбнулся, — Твой папашка был одной из шестерёнок старого и скрипучего государственного механизма. Стоит отдать ему должное, ведь он действительно тратил свои деньги и на простой народ, но лучше иметь врагов меньше, вот я и решил этим воспользоваться. Кто же мог знать, что мой горячо любимый отец решит обручить мою сестру с тобой. Хотя, тебе тоже надо отдать должное, ведь ты оказался расторопным. Хватило всего лишь двух покушений для того, чтобы ты начал действовать. Молодец, Игорь Олегович, молодец. Я бы похлопал тебе, но боюсь разбудить своего раненого отца.
— Ну и зачем было убивать отца? Он твоя родная кровь, трудящаяся в поту и крови для того, чтобы будущие поколения вашего семейства могли жить спокойно. Хотя, это был самый короткий путь для того, чтобы заполучить все необходимые ресурсы.
— Ты сильно упрощаешь! — Пётр резко обернулся, — Это была необходимость! Он тормозил прогресс. Какое бы ни приняло решение наша императорская семейка, граф Ливен всегда выступал им в поддержку! — Молодой Ливен хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, — Он был крепким столпом царской власти в нашем государстве. Я терял слишком много времени, пока он был жив. Вся страна умирала, и я не должен был молчать.
Я молча положил перед графом целую стопку писем.
— Твои переписки с революционерами. Особенно интересны страницы, где вы обсуждаете оружие, банковские платежи и взносы от сочувствующих на дело революции. Неожиданно меркантильно для революционера, ратующего за дело народной власти.
— Деньги... — Революционер улыбнулся, — Деньги есть ничто иное, как инструмент. Инструмент, которым мы пользуемся, чтобы достичь наших целей. Впрочем, не мне это тебе объяснять. Ты считаешь себя кроителем судеб, но фактически являешься точно таким же инструментом, которым пользуются вышестоящие люди. Для них мы не больше, чем пешки, которыми можно пожертвовать в любой удобный момент.
— Быть может и так, но сейчас меня совсем не волнуют высокие игры политиков. До них мне просто не дотянуться, а твою проблему нужно решать сейчас. Желательно, сделать это как можно быстрее, чтобы ты не натворил дел, что приведут к большим смертям.
— И что теперь? — Пётр налил себе в стакан новую порцию коньяка, — Прикончишь меня в собственном доме? Пустишь мне пулю в затылок, как сделал это с Лебедевым?
— Какой в этом смысл? — Я вернулся в своё кресло и покрутил стоящий на кофейном столике глобус, — Знаешь, человечество уже тысячи лет пользуется другим старым наказанием. Лебедева пришлось убить по обстоятельствам, иного выхода у меня просто не было, а вот с тобой другое дело. Гораздо проще будет отправить тебя в изгнание. У тебя достаточно денег для того, чтобы отправиться в любую страну и уже там продвигать собственные идеи, не подвергая опасности собственную семью. Германские княжества, Уругвай, Мексика, Американские штаты, Китай — многие страны будут готовы принять русского дворянина, в кошельке которого имеется несколько тысяч и даже десяток тысяч рублей.
— Слишком благородно для человека, который принял на себе роль