... С толстой ветки осины сорвался тяжелый ворон. Расправив широкие крылья, он поднялся выше верхушек деревьев и полетел вперед. Сделал круг и высмотрел среди лесных зарослей черного волка. Он стоял на узкой звериной тропе, задрав морду, и не двигался.
Именно эта просека и интересовала ворона.
Он летел над ней, осматривая с высоты местность. Искал стоянки или следы костров. Дым, шалаши, вырубленные полянки. Хоть что-нибудь, что указывало бы на местонахождение чужаков. Но лес был спокоен. Ни намека на бешеных или дикого зверя.
Никого! Лишь мелкие грызуны да птицы.
Ворон все кружил, каркая от досады. Душа ведуна в нем кипела от гнева. Он рассматривал под собой молодые осиновые рощи, выискивал круги кострищ. Ну хоть что-нибудь. Но на тропинке были лишь следы и не более...
Вернув себе зрение, волк грозно зарычал. Громкий, пугающий звук заставил белку, сидящую у корней тополя, распушить хвост и метнуться на ствол дерева...
Ярость застилала мой разум.
Я шел слишком медленно. Слишком! Нужно было передвигать лапами быстрее, но при этом не потерять след. Этого я боялся больше всего — сбиться с пути и упустить место, где маги сойдут с просеки.
Теперь я был даже рад этой пряной вони.
... Тропа казалась бесконечной. Сколько я уже так бежал? Казалось, какая-то магия водит меня кругами. Я останавливался, осматривал окрестности и не находил ничего.
Впадая в отчаянье, перекинулся в человека и уперся рукой о землю. Я снова слышал ее аромат. Такой легкий. Он прорезался через вонь пряностей. Она лежала на траве. Я легко нашел место и остановился рядом.
Мысли снова приобретали ясность. Тот, кто нес мою Кассандру, по какой-то причине скинул ее с плеч. А сам... Я повел покрасневшим, потекшим носом. Соскочил и пробежал вперед. Следы человека оборвались, зато появились медвежьи.
Бешеный обернулся и смог сбежать.
Мое лицо преобразил оскал. Я кинулся вперед, ориентируясь на ту же вонь. Метался по чаще. Искал. Много времени не потерял. Обогнув заросли жимолости, различил впереди зверя.
Бешеный.
Медведь стоял у ручья и, опустив морду, лакал воду.
В моих глазах медленно разгоралось красное пламя.
— Подойди! — приказал я.
Зверь вздрогнул всем телом. Его походка была неуверенной. Он сопротивлялся, но при этом не мог не подчиниться.
— Обернись! — мой голос походил на рык.
Сияние, и передо мной стоял косматый одичалый с кровавыми глазами. Разум там, если и остался, то частично. От человека в нем было совсем мало.
— Женщина, которую ты забрал у меня, куда ее несут?
Он затряс головой.
— Говори! — мой голос стал тяжелее.
— Росомахи, — я едва различил его шепот. — Она дала мне свободу. Она отпустила.
И снова этот дикий взгляд багровых глаз.
— Она? Тебя? — взревел я.
Он затряс косматой головой.
— Зачем она росомахам?
Тяжело дыша, я все пытался понять, как она могла отпустить его?
— Ритуал, — медведь оскалился и затрясся, — чтобы мы рабами стали. Чтобы не сопротивлялись и не могли уйти. А она отпустила, — он с силой ударил себя в грудь кулаком. — Она отпустила на волю.
И убить бы его, но...
В ушах стояли его слова. Воля. Его зверь желал свободы. А человек... Я его даже не чувствовал.
— Росомахи, значит, — выдохнул. — Я приказываю тебе совершить свой последний оборот и уйти подальше от людей. Ты больше не оборотень. Теперь ты только медведь.
Он просиял как безумец. Сияние, и передо мной снова стоял косматый зверь.
— Уйдешь туда, где нет людей, — повторил я приказ.
Зверь зарычал и сорвался на бег.
Возможно, я был не прав, но в голове была в этот момент только лишь одна мысль: Кассандра дала ему свободу. И отбирать ее я не имел права, потому как слово истинной не может быть ниже моего.
Глава 109
Орина Кассандра
Я сидела на земле и смотрела вперед не мигая. Губы искажала усмешка. Ну, в этой клетке хотя бы стоять можно в полный рост. Правда, на этом все удобства и заканчивались. Скрепленные между собой прочные тонкие стволы не давали шанса на побег.
И не подожжешь — увидят, и не сломаешь — сил не хватит.
Есть хотелось. Живот сводило, но это такая малость по сравнению с тем, как горела моя спина. Лежать невозможно — ломало.
Моргнув, выдохнула. Взгляд блуждал между деревьями, нет, я не следила за бешеными, мне было ни к чему.
— Ты кого-то ждешь? — раздался рядом детский голосок. Я вздрогнула, потому как повернуть голову сил не было никаких. И дело не в боли, а в страхе.
Рядом с клеткой была яма. Обычная. Широкая, закрытая решеткой из стволов молодых осин. Но меня пугала не она, а то, кто сидел в ней.
Ведьмы.
Моя челюсть задрожала. Теперь я осознавала, откуда была та черная магическая буря и кто проводил обряды над бедными женщинами. Вспомнилась и душа девочки, что жаловалась мне. По щеке скатилась слеза.
— Ты плачешь, — не унималась малышка. Ее никто не одергивал. Ведьмы сидели с белыми лицами и, казалось, уже простились с жизнями.
— А мы в Рэдкаим ехали, говорят, их правитель - самый сильный волк и нет ему равных.
— Есть, — прошептала я.
Закрыв глаза, призвала всю свою смелость.
— Есть такой, малышка. Мой истинный — самый сильный перевертыш севера, и он того ханыма за пояс заткнет, — пробормотала я упавшим голосом.
— Ты его ждешь, да?
Я слабо кивнула.
— И он придет?
Я снова кивнула, чувствуя, как щипают глаза.
— А у тебя чешуя красивая, но ты ведь ведьма, разве не так?
Я, наконец, повернула голову и уставилась на любопытного ребенка. Боги, лет пять-шесть. Темненькие волосы собраны в такую тонкую косичку, что казалось, это мышиный хвостик. Но глаза — яркие, голубые, как небо. И в них столько наивности, света.
— Я орина, — шепнула. — Орина Кассандра. И я ведьминской крови. Темная.
— И я, — она улыбнулась, демонстрируя мне ямочки на щеках. — Темная. И мама такая же. Ее увели, но все не возвращают.
Сидящая рядом с девочкой пожилая женщина дернулась и беззвучно зарыдала.
Сердце сжалось от ужаса.
— С ней моя сестренка старшая ушла. Когда они вернутся, можно я ей вас покажу? Она никогда орину не видела.
И снова эта улыбка.
Моргнув, я стряхнула с ресниц