— Юри? — голос Юкио доносился словно сквозь помехи. — Что с тобой?
Я попыталась ответить, но голосовой модуль не отреагировал. Сервоприводы шеи заклинило, и я застыла в неестественной позе. Система продолжала выдавать потоки ошибок, заполняя мое поле зрения красными предупреждениями.
[Отказ голосового модуля]
[Критический сбой в работе сервоприводов]
[Температура процессора превышает допустимые значения]
Мир начал распадаться на пиксели, как поврежденный цифровой файл. Каждое движение сопровождалось каскадом ошибок, словно моё тело говорило на десятке разных языков одновременно. Сквозь помехи я видела искаженное лицо Юкио — система пыталась стабилизировать изображение, накладывая друг на друга десятки кадров в секунду, создавая сюрреалистическую картину страха и паники.
— Юри! — Юкио вскочил, опрокинув стул. Я видела его испуганное лицо через постоянно перезагружающиеся оптические сенсоры. Система успела зафиксировать его пульс — 132 удара в минуту, классический признак паники.
Наконец голосовой модуль перезагрузился:
— Техни…ческий…сбой, — произнесла я механическим, прерывистым голосом. — Нужен…механик.
— Я… я вызову скорую! — он схватил коммуникатор, но его руки дрожали так сильно, что он не мог набрать номер.
— Не скорую, — мне удалось стабилизировать голос. — Сато. Телефон… в моей памяти…
Я продиктовала номер, борясь с новой волной системных ошибок. Краем сознания отметила иронию ситуации — мой мозг продолжал работать четко и ясно, в то время как искусственное тело отказывало. Как будто две части меня конфликтовали друг с другом.
Сато приехал через двадцать три минуты и сорок две секунды. За это время Юкио успел состариться на несколько лет — я видела, как проступили морщины на его лице, как побелели костяшки пальцев, сжимающих спинку стула.
— Дешевые заменители, — проворчал Сато, подключая диагностический кабель к порту на моей шее. — Кто ставил тебе эти компоненты?
— Стандартная замена по страховке, — ответила я. Голос все еще звучал с помехами. — Это все, что я могла себе позволить.
— Страховка? — он фыркнул, глядя на показания приборов. — Да эти детали даже для дронов низкого класса не годятся. Тебе нужны оригинальные компоненты, иначе следующий сбой может повредить нейроинтерфейс.
— Сколько? — спросил Юкио. Его голос звучал хрипло.
Сато назвал сумму. Я мгновенно пересчитала её в месяцы работы Юкио — восемь с половиной, если не тратить ни на что другое.
— Я возьму кредит, — сказал Юкио твердо.
— Нет, — мой голос наконец стабилизировался. — Ты и так уже…
— Хватит! — он ударил кулаком по столу. — Я не позволю тебе рисковать жизнью из-за денег!
— Это не жизнь, — ответила я спокойно. — Это техническое обслуживание машины. И ты не обязан…
— Я твой жених! — его голос сорвался. — Конечно, я обязан!
Сато молча работал, делая временные настройки систем. Я видела, как он хмурится, просматривая логи ошибок. Наконец он отключил диагностический кабель:
— Это временное решение. Продержится максимум неделю. Потом либо оригинальные детали, либо… — он не закончил фразу.
Когда он ушел, мы с Юкио долго молчали. Я слышала его дыхание, видела, как дрожат его руки, фиксировала все признаки стресса. Но не могла разделить его эмоции. Не могла почувствовать ни страха перед возможной «смертью», ни благодарности за его готовность помочь. Только холодное, рациональное понимание: эти отношения убивают его. И мне нужно найти в себе силы их разорвать.
— Я завтра схожу в банк, — наконец сказал он. — Может быть, под залог квартиры…
— Нет, — перебила я его. — Я не позволю тебе этого сделать.
— Но ты можешь умереть! — его голос дрожал.
— Технически, я уже мертва, — ответила я. — То, что осталось — это мозг в механической оболочке. И я не позволю тебе разрушить свою жизнь, пытаясь поддерживать работу этой оболочки.
Он смотрел на меня, и я видела в его глазах то, что не могла почувствовать сама — боль, страх, отчаяние. И где-то за всем этим — растущее понимание: что бы ни осталось от прежней Юри в этом механическом теле, этого недостаточно. Недостаточно для совместного будущего, о котором мы мечтали.
Я начала собирать вещи, когда Юкио ушел на работу. Система методично каталогизировала каждый предмет: одежда (больше не нужна), косметика (бесполезна), книги (можно загрузить в память), фотографии (теперь просто наборы пикселей). Раньше каждая вещь хранила воспоминания, теперь они были просто данными для анализа.
Большую часть я отнесла к мусорному контейнеру. Платья, туфли, украшения — все, что принадлежало той, прежней Юри, должно было уйти вместе с ней. Я помнила, как выбирала каждую вещь, как радовалась покупкам, как придирчиво подбирала аксессуары. Теперь это были просто предметы с определенным весом, составом и структурой.
Юкио вернулся раньше обычного. Я услышала его шаги на лестнице (частота 2.1 шага в секунду — торопится), потом как замер у контейнера (7.3 секунды неподвижности — шок), затем быстрый бег наверх. Система отметила нарастающие вибрации от его шагов.
Он ворвался в квартиру, тяжело дыша. Пульс 143 удара в минуту, зрачки расширены.
— Что… что это значит? — его голос дрожал. В руках он сжимал мое любимое синее платье, то самое, в котором я была в день его предложения.
— Я уезжаю, — ответила я. Голос звучал ровно, с привычным металлическим призвуком. — Эти вещи больше не нужны.
— Не нужны? — он смотрел на платье так, словно оно могло дать ответы. — Это же… это же твоя жизнь!
— Была, — поправила я. — Той Юри, которая носила эти платья, больше нет. Это для твоего же блага. Я делаю это, потому что любила тебя.
Система зафиксировала, как побелели его костяшки, сжимающие ткань (сила давления 47.2 Н).
— Прекрати, — прошептал он. — Прекрати говорить так, будто ты…
— Будто я что? Умерла? — я подошла к окну. За стеклом проплывали рекламные голограммы, окрашивая комнату в неоновые цвета. — Технически, так и есть. То тело, которое носило эти вещи, мертво. А это, — я подняла руку, наблюдая, как свет отражается от белого композита, — просто очень сложный механизм для поддержания работы мозга.
— Ты больше, чем механизм! — он шагнул ко мне. — Ты все еще ты, все еще…
— Кто? — перебила я. — Твоя невеста? Женщина, которую ты любил? Посмотри на меня, Юкио. Действительно посмотри.
Он смотрел. Я видела, как его зрачки расширяются и сужаются, пытаясь