Полет птицы Пэн - Priest P大. Страница 4


О книге
император был воином и отличался недюжинной вспыльчивостью. Он понимал, что такими темпами страна вскоре придет в упадок, и издал указ, согласно которому всех «бессмертных», бесчинствующих в селах, неважно, настоящие они или фальшивые, следовало арестовать и сослать подальше.

Но до того, как всемирно известный указ получил огласку, министры императорского двора пронюхали об этом. Перепуганные, они среди ночи поднялись из своих постелей и выстроились в очередь перед залом заседаний, чиновники низкого ранга – спереди, высокопоставленные – сзади, готовясь расшибить головы о колонны. Они были полны решимости, рискуя своей жизнью, предостеречь императора от оскорбления бессмертных и разрушения долголетия династии.

Конечно же, император не мог допустить столь трагичной гибели чиновников. Кроме того, украшенные драконами дворцовые колонны могли не выдержать ударов. Покойный император был вынужден отменить указ. Через день он приказал Ведомству астрономии и календаря[18] создать новое подразделение под названием Министерство небесных канонов, велел верховному астрологу и летописцу надзирать за его работой, а настоящих бессмертных уклончиво пригласил возглавить кланы на местах. С тех пор кланы могли набирать учеников лишь при наличии разрешения от Министерства, а подтверждением этого права служила железная жалованая грамота. Основывать клан и набирать учеников без разрешения запрещалось.

Конечно, Цзючжоу была великой страной. Она простиралась на тысячи ли с запада на восток, а север и юг были так далеко друг от друга, что не соединялись никакими дорогами. Запретить совершенствующимся основывать кланы было практически невозможно. В законах, призванных постричь всех под одну гребенку, всегда находились лазейки, не говоря уже о таком расплывчатом и бессмысленном указе. И если двор не мог разобраться с грабежами, как он мог контролировать даосские кланы?

С другой стороны, истинные бессмертные не обращали внимания на правителя. Они, как и прежде, занимались своими делами. Только шарлатанам приходилось немного себя ограничивать, да и то не слишком – выковать какие-то там железные или медные поддельные грамоты было проще простого.

Старания прошлого императора не прошли даром: беспрестанные проверки и ограничения не стоили свеч, но страсть народа к совершенствованию сильно поугасла. Долгое время не слыша о прославивших свое имя людях издалека или с земель близких, все вернулись к своим привычным делам – кто к земледелию, кто к скотоводству. Когда на трон взошел нынешний император, совершенствование все еще находилось на пике популярности, но повальная одержимость им уже прошла.

Император прекрасно знал, что рыба не водится в слишком чистой воде[19], поэтому он закрыл глаза на мошенников. Чиновники же не собирались вести расследования без доноса.

Чэн Цянь слышал эти истории от старого туншэна. Так что в его глазах бездарь[20], ведущий его за собой, не заслуживал особого почета, будучи не более чем бездарем… или, в лучшем случае, бездарем, обеспечивающим пропитание.

«Бездарь» Мучунь, поглаживая обвисшие усы, снова начал нести чушь:

– Наш клан называется Фуяо. Малыш, ты знаешь, что такое Фуяо?

Старый туншэн искренне ненавидел подобные вещи и никогда бы не потратил на них ни мгновения своего времени. Но он был первым учителем Чэн Эрлана, и мальчик в какой-то степени попал под его влияние. Он неохотно делал вид, что с уважением слушает Мучунь чжэньжэня, но все его существо переполняло презрение.

Старик поднял руку и указал куда-то перед Чэн Цянем. Словно по волшебству, из ниоткуда возник резкий порыв ветра, закружив в воздухе увядшую траву. Блеснула вспышка молнии, расколола небо и почти ослепила Чэн Цяня.

Эта невероятная сцена ошеломила мальчика.

Мучунь чжэньжэнь тоже замер: казалось, старик и сам не ожидал подобного. Однако он не преминул воспользоваться впечатлением, которое случившееся произвело на внешне дружелюбного, но глубоко отчужденного Чэн Цяня.

Он спрятал руки в рукава и снова заговорил:

– Когда птица Пэн отправляется к Южному океану, взмахом крыла она поднимает волны высотой три тысячи ли, взмывая вверх с вихрем высотой 90 тысяч ли. Ее полет продолжается шесть месяцев[21]. Без цели, без ограничений птица кружится вместе с ветром, пришедшим из глубокого моря, и взлетает к бескрайнему небу. Это и есть Фуяо, вихрь, понимаешь?

Конечно, Чэн Цянь не понимал. В его крошечном сердце благоговение перед сверхъестественными силами было неразрывно связано с неприятием жульничества. Наконец он бестолково кивнул, будто выражая уважение к своему учителю, но на самом деле лишь поставил Мучуня в душе на одно место с потрепанной лампой в своем доме.

Старик самодовольно подкрутил усы и собрался было продолжить говорить, когда небеса вновь показали свое истинное лицо. После раската грома пронесся сильный ветер, потушив перед ними костер. Засверкали молнии, а гром запел, словно певец, призывающий грозу с запада.

Мучунь чжэньжэнь тут же перестал морочить ему голову и закричал:

– Плохо дело, сейчас пойдет дождь!

С этими словами он вскочил на ноги. Одной рукой закинув на плечо их вещи, другой он схватил Чэн Цяня. Перебирая своими тонкими тростниковыми ногами, будто фазан с длинной шеей, он торопливо засеменил прочь.

К несчастью, ливень начался слишком быстро, и даже длинношеему фазану было не избежать превращения в мокрую курицу.

Стянув с себя отсыревшую накидку, Мучунь накрыл ею мальчика. Все лучше, чем ничего.

– Ох какой сильный ливень! Ах, где же нам спрятаться? – восклицал старик на бегу.

Чэн Цяню и раньше доводилось передвигаться не на своих двоих, но еще никогда его средство передвижения не было таким разговорчивым.

Звуки ветра, дождя и грома смешались с болтовней учителя. Под накинутым на голову одеянием Чэн Цянь почти ничего не видел, но чувствовал неописуемый аромат дерева.

Одной рукой учитель прижимал его к груди, а другой закрывал голову. Старик был слишком тощий – кожа да кости, и приятного в таком положении было мало, но Чэн Цянь понимал, что это искреннее проявление заботы. В какой-то момент мальчику даже захотелось сблизиться с учителем, несмотря на то что всего мгновение назад этот старый фазан громко болтал и дурил ему голову.

Закутанный в накидку Мучуня, Чэн Цянь робко поглядывал сквозь прорехи в ткани на насквозь промокшего старика. Впервые в жизни ему нравилось, что с ним обращаются как с ребенком. Подумав, он все же признал в этом ненадежном человеке своего наставника. Чэн Цянь решил простить его, даже если старый даос все это время морочил ему голову.

Так, в объятиях своего тощего наставника, Чэн Цянь прибыл в полуразрушенный храм.

Массовые гонения, начавшиеся во времена правления покойного императора, очистили мир от множества нелегальных кланов, но некоторые храмы уцелели и превратились в ночлежки для бездомных и нищих, а также в неплохие стоянки

Перейти на страницу: