Ольга пыталась что-то возразить, направить со мной Элизабет и Броневого, но я настоял на своем и быстро зашагал к выходу. Глаза отвыкли от дневного света, и поначалу я даже не смог рассмотреть открывшийся передо мной портал. Лишь почувствовал Геру. Сразу ясно и радостно почувствовал Афину, она появилась чуть раньше, чем справа от меня в высокой траве возникла Артемида в доспехах, полная решимости во взгляде.
— Не ожидала ничего иного! — рассмеялась Величайшая. — Арти, не будь дурой! Зачем тебе совать нос в это дело? Оно касается только меня и Астерия. Лично тебе от этого нет никакой прибыли и убытка. Ты же знаешь, что Астерий жив лишь благодаря мне. Ты должна быть благодарна, что твой будущий ребенок не остался без отца. Астерий мне должен! Очень много должен! Нравится тебе это или нет, но Астерий исполнит свой долг. Ведь он человек слова! Я его за это уважаю, даже люблю, хотя, между нами, в прошлом случалось много непонимания.
— Как тебя, Гера, послушать, так тебе все вокруг должны. Тебя и раньше слишком заносило, но сейчас и вовсе несет, словно свихнувшуюся кобылицу. Мы с Арти здесь для того, чтобы быть гарантами честности этой сделки, — раньше Артемиды отозвалась Афина. Ее золотые доспехи пылали в лучах южного солнца. — Так что, нравится тебе или нет, тебе придется смириться с нашим присутствием. Ты же понимаешь, с кем на самом деле в союзе Астерий. Тебя, наверное, очень злит, что я и моя сестра в сердце Астерия, а с тобой у него лишь какие-то сомнительные договоренности, как с рыночной торговкой.
— Ой, жалкая метательница копий, замолчи! Тебя всегда так неприятно слушать, точно звенящую без дела цикаду, — Гера небрежно отмахнулась от нее и с полной очарования улыбкой повернулась ко мне: — Я знала, что ты справишься. Сейчас мне так жаль осознавать, что нам придется расстаться, увы навсегда. Правда, очень жаль. Я не совру, если скажу, что ты проник в мое сердце, и знаю, что я есть в твоем, — более не обращая внимания на Воительницу и Артемиду, супруга Перуна, подошла ко мне. — На колени, дорогой! Пожалуйста, на колени. Это не мой каприз, но таков ритуал передачи божественных артефактов. Нам нужно соблюсти лишь два несложных условия.
Мои глаза уже привыкли к яркому солнцу. Теперь я видел, свита за Герой в этот раз была полнее: здесь был Аполлон, держался он как-то до странного скромно, в стороне, между Артемидой и Герой, хотя у меня не имелось сомнений, что прибыл он не со своею сестрой, а с Величайшей. Левее его в воздухе зависло несколько гарпий, мерно помахивая крыльями, недобро поглядывая на меня. И трое тех же мужчин, которым я и Элиз уже преподавали уроки вежливости, теперь уже полные робости, замерли у темного овала божественного портала. Еще кто-то поднимал бурные волны в непроявленном.
— На колени, да? — усмехнулся я, переглянувшись с Артемидой и сделав пару шагов навстречу.
— Астерий, ты же все помнишь… — Небесная Охотница нахмурилась, ее божественно красивое лицо, стало строгим, а мне так хотелось видеть на нем улыбку. — Мы с тобой говорили…
— Арти, не волнуйся за мою память, — отозвался я и вернулся к глазам Геры, которые источали соблазн. — Я передам тебе Айо Уиннис соблюдая положенные условия. Можешь не сомневаться, договор будет соблюден, но сначала ты должна соблюсти мои условия.
— Твои условия? Астерий, но это не разговор! Мы так не договаривались! А ты, как никто другой из людей, понимаешь, как важно держать слово, данное богине. Хочешь я тебя поцелую? Поцелую много раз и, обещаю, мы станем большими друзьями. Даже… — она наклонилась и прошептала, — даже любовниками, если ты не трус и не побоишься гнева своей лучницы. Просто исполни то, что должен. Я же знаю, Айо Уиннис у тебя в мешке за спиной. Я чувствую его и мне так не терпится к нему прикоснуться.
— Величайшая, нетерпение — это слабость. Хотя я тоже подвластен ей так же, как и ты. Послушай меня, — я взял ее руку. — Мои условия тоже очень просты, как и твои. Уверяю, ты легко справишься с ними. Нужно всего лишь, рассказать нам всем, зачем тебе Айо Уиннис. Признайся честно, что ты задумала? Если дочери Зевса в твоих замыслах не увидят угрозы их интересам, и я не увижу угрозы интересам своим, то я тебе почти сразу передам Айо Уиннис. Почти, потому что тебе тоже придется соблюсти простенький ритуал: стать передо мной на колени и попросить отдать тебе Яйцо Мироздания.
— Ты с ума сошел⁈ Я, величайшая из богинь, на колени перед смертным⁈ — глаза Геры жарко вспыхнули, лицо побагровело.
Рядом раздался возмущенный возглас Аполлона.
Глава 32
Жизнь и Смерть
Феба я одарил насмешливым взглядом, тем, который он заслуживал, и не стал тратить на него слова и внимание. Вместо этого ответил Гере:
— Верно, на колени передо мной. А что здесь такого? Я желаю, чтобы для меня и тебя были равные условия: ты становишься в позе кроткой просительницы, и я, проявляя должное уважение к тебе как к величайшей из богинь, тоже преклоняю колени. Постоим так друг напротив друга, можно даже обняться, потешиться поцелуями, подчеркивая нашу близость. Надеюсь, Арти простит такие вольности: ведь для пользы дела и под ее надзором.
— Астерий, ты свихнулся! Я — богиня! — со злостью выдохнула супруга Громовержца. — Преклонять колени перед богами принято! Так заведено от самого начала человеческой истории. Разве ты этого не понимаешь⁈ И мы не равны!
— А знаешь, ты права: мы в самом деле не равны. Потому как у меня есть Айо Уиннис, а у тебя такой важной штуки нет, — с добрейшей улыбкой согласился я. — Моя прелесть, на нас все смотрят, даже неловко как-то. Чего попусту спорить? Просто прими мои условия, — я погладил ее руку, которую Величайшая поначалу порывалась вырвать.
—