— Вы же тут навечно не останетесь. Только щит уберете — они сразу на вас, — продолжил маг.
— Решим, этот вопрос. Ты пока в сторону, — отодвинул его влево, ударил кинетикой, выбивая каменную крошку и отбрасывая ближнего пса и светящийся шар над ним. Тут же закрыл проход «Лепестками Виолы». — А что там такое красное? Что за летающие шарики? — спросил я, заметив новое для себя явление: за мутным слоем моего щита виднелись светящиеся шары, медленно перемещавшиеся на высоте двух-трех метров.
— Очень опасные шарики, — натужно отозвался Немов. — Меня один пожег. Боль была сумасшедшая. Если бы не Платон, своими заклятиями, свихнуться можно от этих приятностей.
— Ладно, разберемся и с шарами тоже. Платон, давай, утягивай Немова. Сразу его к Дашковой, пусть наколет ему задницу, — распорядился я, оценивая ширину и высоту прохода между стеной и завалом — он был невелик, и его вполне перекрыла бы моя «Ликоса». А если так, то мы хоть ненадолго получали надежный тыл. Впереди, там, где расположились наши во главе с Бондаревой оружейных выстрелов пока не звучало. И слава богам, вышла такая важная передышка, чтобы зализать раны, обдумать наше хреновое положение.
— Ваше сиятельство, разрешите остаться! — подал голос Борис Немов. Я даже обернулся от неожиданности и чуть не сместил «Лепестки Виолы» излишне вправо, открывая путь светящимся шарам. Строптивые эти грифоновцы! Поначалу, я думал, что такая только Бондарева, а вот еще раз убеждаюсь, что полковник Бердский их распустил: смеют не соглашаться с приказом.
— Задницу я сам себе наколол, — оповестил Немов, показывая в ладони инъекционный тюбик и пояснил: — Гакстор — после него надо полежать неподвижно хотя бы пять минут. Инструкция, бля. А потом сам смогу идти. Вдобавок у меня с ногой непорядок. Железный кобель цапнул.
Удерживая щит, я повернулся. Если его схватил за ногу страж Пещеры, то странно, что у Бориса вообще осталась нога: крупная пасть со стальными зубами должна была в легкую перекусить кость и оттяпать всю ногу. Однако, укушенная рана у грифоновца выглядела не слишком чудовищной.
— Если бы не ваша госпожа Стрельцова, быть мне без ноги, — добавил он. — Чудесная женщина! Вмиг кобелю этому глаза выбила! Из «Кобры»! Бац! Бац! Еще умудрилась ногой ему в морду!
— Да, Элизабет это может. Хрен с вами. Сейчас запечатаю проход, вместе пойдем, — смягчившись, согласился я. Не знаю, что такое «гакстор», и чем себя лечат грифоновцы, но мой план с «Ликосой» позволял нам пока не впадать в излишнюю спешку. Действительно, не имелось особых причин гнать этих ребят к Бондаревой. Оттуда по-прежнему выстрелы не доносились, что меня успокаивало. Даже затеплилась надежда, что в той части коридора мы перебили всех металлических чудовищ.
— По красным шарам, позвольте, кое-что скажу, — Журба появился слева от меня, карабкаясь на кучу камней.
— Говори, — я активировал «Ликосу». Как же трудно делать ее одной рукой! И убрать с левой магический щит никак не мог — святящиеся шары сразу же атакуют.
— Вот эти летающие штуковины, ну, шары, они сильно магию забирают. Я пока щит держал, они меня истощили, наверное, наполовину, — сообщил Платон, наблюдая за моими пассами правой рукой и наверняка не понимая, что я делаю. — А еще, Александр Петрович, они могут проплавить камень. Разогревают его до бела. Вот посмотрите, привлек он мое внимание.
Прежде, чем посмотреть куда указывает грифоновский маг, я все-таки закончил с «Ликосой»: разжал пальцы правой руки и выпустил серебристо-серый комок. Поскольку расстояние до каменного завала и тыльной стороны магического щита было небольшим, моя паутинка не успела развернуться в полной мере. Тонкие нити прилипли к стене справа, кое-как и кое-как вцепились в каменные глыбы, начали стремительно разрастаться, замещая собой «Лепестки Виолы» — их я вынужденно убрал. Однако осталось две дыры. Одну успел перекрыть Журба, выставив свой щит. А вот во вторую ударило сразу три импульса лучевого оружия и проскочил пылающий пунцовым светом шар. Крупный, размером с большое яблоко.
— Холодом его! Холодом, Александр Петрович! — заорал Платон, не то чтобы испуганно, но очень возбужденно.
Я переключиться не успел, и вышло так неловко, что принял огненного подлеца отчасти плечом, отчасти грудью. Тут маг-грифоновец и вовсе «помог» мне. В одну секунду развернул температурную магию свободной рукой. Синеватое свечение сошло с ладони, метнулось ко мне, оставляя в воздухе морозный след. Пещерного летуна задело, он посинел с одного бока, шипя, точно сало на сковородке, отлетел к завалу. Мне досталось куда больше. Место ожога даже инеем покрылось. Я чуть было не заорал. К обжигающей боли в плече и груди, добавилось ощущение совершенно другое, но еще менее приятное.
— Ну ты и мудак, — криво усмехнулся я. Сильно воняло прогоревшей одеждой и моей прожженной плотью. Извернувшись, я поймал момент и метнул еще комок «ликосы». Магическая паутина развернулась в сетку, облепила светящийся шар и прижала его к одной из глыб завала.
— Простите, Алекандр Петрович! Простите, ради светлых богов! — заголосил Журба, бледнея, молитвенно складывая руки на груди. — Я за Дашковой!
— Стоять! — крикнул я ему. — Не надо никакой Дашковой!
— Гакстор у меня еще есть. На инъекцию, — Немов приподнялся. — Кстати, хорошо помогает. Тело как бы мертвеет, боли почти не чувствуешь.
— Так, все, успокоились! Боль я и так не чувствую, — прервал я их. Впору было пошутить, будто я чувствую удовольствие, когда кто-то поджаривает мое тело. Я повернулся к завалу и закрыл магической паутиной оставшуюся дыру. Увы, вышло расточительно для моих ресурсов, но я спешил и такова была необходимость.
— Наши сюда бегут, — заметил Журба, так и не показав мне место, где светящиеся шары проплавили камень.
Я и без него слышал приближавшийся топот. Первым выскочил из-за угла Бабский, подсвечивая фонарем и держа наготове «Лель-5-Спец». За ним Колесов и Рустам Усманов почти вместе с запыхавшейся Дашковой, тащившей свой тяжелый рюкзак целителя. Вот что мне меньше всего хотелось, так это чтобы сейчас Софья занялась моим лечением. Я уже запустил упрощенный процесс самоисцеления, который хотя бы остановит негативные процессы, связанные с ожогом. Остальным можно будет доделать потом, когда мы выберемся.
— Как тут у вас, Александр Петрович? — еще издали вопросил Бабский. — Вижу, не так плохо, — наверное наш шутник заключил это лишь на