— Наши идут! — сообщил Колесов, бросая последнюю гранату.
Не оглядываясь, я активировал «Гнев Небес». По коже правой руки пошел нестерпимый зуд. Яркое свечение вокруг пальцев тут же превратилось в шипящие змеи разрядов. Движением левой руки сдвинул магический щит, отпустил всю силу «Гнева Небес» правой. Ослепительные молнии ударили в механических псов. Вышло эффективно: два ближних упали как подкошенные — молнии прожгли их адамантовую защиту, добрались до внутренностей. Еще два стража заметались, сталкиваясь то друг с другом, то налетая на стены — видно, электроразряд серьезно повредил их начинку, сбил какие-то настройки.
— Кулагин! Отработать «Яростью»! Должны здесь пробиться! — раздался сзади меня звонкий голос Бондаревой. — Велесов на подстраховке!
— Отставить, Кулагин! — остановил я его, видя, как Максим, занял место справа от меня и сдернул предохранительный рычаг гранатобоя. — Эти трубы могут еще пригодиться, — кратко пояснил я штабс-капитану, лишь на миг нашел взглядом Ольгу и Элиз — успокоился с ними все хорошо. Затем ударил «Громом Небес», теперь уже экономно, не вкладывая слишком много силы. Это хватило, чтобы добить оставшихся механических псов.
После моего разряда, один еще дергался, скребя по камням стальными когтями и пытаясь ползти на меня, но его успокоила Стрельцова. Англичанка появилась справа от меня, занимая место Кулагина, вскинула «Кобру» положила четыре выстрела точно в светящиеся глаза чудовища.
— Если бить в глаза, их это иногда убивает! — сказала баронесса. — Требуется несколько точных попаданий. Не менее четырех-пяти.
— Ты прекрасна! — успел я отпустить ей комплимент.
Волосы Элизабет были растрепаны, лицо наполовину измазано сажей, отчего ее светло-серые глаза казались ярче. Шагнул было к Ольге, но заметил, что в группе Бондаревой не хватает двоих.
— Наташ, где Журба и Немов? — с беспокойством спросил я.
— Проход держат! Там отчасти завалило, большие глыбы камня! Немов ранен — сильные ожоги, но Борис сильный — держится! — скороговоркой пояснила штабс-капитан.
Я успел заметить, что Луговой едва стоит на ногах, опираясь на пустую трубу гранатобоя и прижимаясь к стене. На Горском и Худяковом порядком обгорела одежда, бронепластины торчали из разорванной брезентовки защитных жилетов. Лицо Усманова было в крови.
— Займите оборону здесь! Я за ними! — приказал я Бондаревой, подошел к Ольге и, сожалея, что не могу уделить ей даже минуту, шепнул: — Ты молодец! Мы обязательно вырвемся отсюда!
Вот в последнем я не был уверен. Как-то хреново все складывалось. Снова ухнул гранатобой — стрелял Немов или Журба. Если Журба, то это очень плохо: он — маг, и если взял в руки «Ярость-РБ», то это означало, что у него совсем иссяк магический ресурс, а Немов окончательно выбыл из строя.
— Саш, Нурхан, наверное, погиб! Больше не летает, холодный и неподвижный… — Ковалевская схватила меня за рукав. Ее синие глаза смотрели на меня так пронзительно, что похолодело внутри. — Вот и все, что от него осталось… — она показала маленький серый комок, что прижимала к себе, левой ладонью.
— Оль, хоррах бессмертен. За это не волнуйся — восстановится, — пообещал я. — Прости, нужно скорее к Журбе!
— Саша! Постой! Мне надо сказать! — княгиня попыталась удержать меня.
— Оля, потом! Я скоро вернусь! Вытащу наших! — я вырвал руку из ее цепких пальцев.
— Елецкий, постой же ты! Знаешь, что они говорят? — спросила княгиня, теперь она начала сердится. — Знаешь? Я про этих роботов и голоса в Пещере! И что тот голос сказал в самом начале, помнишь? Скорее вспоминай! Сейчас же!
— Нет! Потом об этом! — отрезал я, обернувшись.
— Елецкий, сука! Выслушай меня! — разозлилась она, по-прежнему прижимая к себе почти бесплотный комочек Нурхана, словно котенка.
«Сука!» от Ольги Борисовны⁈ Нет я все-таки не ослышался. Это что с ней должно было стрястись, что она так заговорила⁈ Даже на острове ацтеков, в проклятом храме Яотла Ковалевская не срывалась на этакую вовсе не княжескую лексику.
— Карнье ли увис! Карнье ли увис! — крикнула она мне вслед, подражая механическим стражам. — Подумай над этим! Елецкий!
Наверняка, Ковалевская хотела сказать что-то важное. Не спорю, моя невеста — очень умная девочка, и не стала бы задерживать меня по пустякам, зная, что я спешу на помощь к нашим бойцам. Бойцам, которые обречены, если я не успею! «Карнье ли увис», — мысленно повторил я. Нет, понятия не имею, что это означает. В моей памяти больше языков, чем их известно любому из жителей этого мира. Несметное число древних языков хранится в архивах моей памяти, но я не знал, что означает «Карнье ли увис». Хотя вопрос Ковалевской более чем интересен. Только сейчас нет времени и возможности думать над этим. Да, я бываю недостаточно рассудительным, бываю слишком торопливым! Бываю не во всем умным, черт возьми! Обстоятельства заставляют!
Следуя по крутому изгибу коридора, добежал до угла. Выскочил из-за него. Сразу увидел обломки механического пса: туловище прямо-таки впечатало в стену, голова отдельно, две лапы отдельно. Неужели, его так «Ярость-РБ»? Аж не верится. Рядом валялся еще один страж пещеры, с помятым боком и отлетевшими бронепластинами. За ним разбросанные среди камней металлические части, еще несколько адамантовых пластин и крупные куски черной кристаллической породы. Возле них лежал Немов и несколько пустых труб от гранатобоев. Рядом, согнувшись, стоял Журба. Он все еще пытаясь прикрыть магическим щитом дыру между завалом и стеной справа. Хвала богам, что псы не перли прямо на него, а всего лишь постреливали, пытались прожечь защиту лучами.
— Что с Борисом? — спросил я, подбегая.
— Подпекло меня. Осколками, блять, посекло, — отозвался Немов, приподняв голову, и пятясь встать.
— Лежать! — скомандовал я. — Без ебаного геройства! — и бросил Журбе: — Давай, Платон, помоги Немову, тяни его к нашим. Я тут пока прикрою.
— Да как же вы прикроете, ваше сиятельство! — не согласился Журба, из последних сил удерживая магический щит.
Я видел, как он слабеет: сизая дымка, что преграждала проход между завалом и стеной совсем истончала. Ее легко пробивали импульсы лучевого оружия стражей Пещеры. Немов и Журба не сгорели в рубиновых лучах лишь потому, что грамотно