— Условия три. Официально Елизавета Борисовна может стать твоей женой не ранее, чем через год после нашего брака. Второе: никаких детей, пока у нас с тобой не родится сын, — продолжила Ковалевская. — И третье: ты включишь меня в состав команды на Шри-Ланку. Знаю, папа будет против, но я хочу. Не только же потакать твоим желаниям, Саш. Надо учитывать мои. Кроме того, я хочу, чтобы на экспедиционной вимане было установлена наша новая система наведения ракет. Она практически готова. Все вчерашние тесты на стенде вышли удачными. Теперь нужно проверить не на стенде, а учебными пусками с настоящей боевой виманы.
Честно говоря, против Ольги в составе экспедиции был не только ее отец, но и я. Причем я в первую очередь. О том, чтобы вести за собой через пещеры Конца и Начала не могло быть и речи, а просто оставить княгиню на экспедиционной вимане, тоже как бы небезопасно и крайне нежелательно.
— Оль, а давай третье условие заменим на что-нибудь другое? Скажем на пару новых платьев, страстные поцелуи и поездку на Карибы, — в шутку предложил я. Одновременно я с полной серьезностью обдумывал, как переубедить княгиню от столь нежелательного пункта ее условий. Тут же заметил: — И ты сама понимаешь, я не смогу повлиять на Бориса Егоровича. Тем более в вопросе, касающемся твоей безопасности.
— Я тебя и не прошу на него влиять: папа — это уже моя забота. Я умею работать с его настроениями и подталкивать его к правильным решениям. Ты просто включи меня в состав экспедиции, — настояла Ковалевская.
— Оль, это очень серьезный риск. Не настаивай на этом! Давай решим вопрос проще, — я свернул на аллею, выводившую к посадочной площадке. Впереди на поле с коротко подстриженной травой, стояло два десятка виман. У края, рядом с раскидистым кленом сверкал на солнце наш «Эверест» — он выделялся особой импозантностью.
— Как проще? — поторопила меня с ответом княгиня.
— Ольга Борисовна, ваши системы наведения можно испытать на другой вимане. Также вместе с Александром Петровичем, но не в рамках предстоящей экспедиции, — заметила Стрельцова. — Мне ваше общество было бы безусловно приятно, но очень бы не хотелось подвергать вас рискам.
— Вот и я об этом. Спасибо, Элиз, наши мысли часто сходятся. Удовлетворим твое хотение так: я решу вопрос с виманой для учебных пусков. Поговорю с Трубецким. С Денисом поговорю, наконец. Он предоставит какой-нибудь приличный боевой катер или корвет. Можно запросить тот же «Орис» — с Лосевым у нас отличные отношения. Я постараюсь это организовать еще до вылета на Шри-Ланку.
— Нет, Елецкий, с Денисом и предоставлением боевой виманы я могу решить без тебя. Я хочу быть в составе экспедиции. Это мое желание, мой каприз и мое неизменное требование. Или ты можешь прогибаться только под капризы Бондаревой? — она остановилась. Требуя ответа, схватила меня за рукав. — Отвечай, только ей можешь угождать или все-таки сначала мне⁈
— Оль, давай вопрос с Шри-Ланкой отложим, — воспротивился я. С Ковалевской сложно спорить. Она ловко оперирует аргументами и умеет делать этакие эмоциональные подковырки, давить на совесть. Вот, например, упоминание Бондаревой, да еще в таком плане: «кто для тебя важнее?» — это что-то вроде удара коленом в пах.
— Отложим? Хорошо, и тогда вопрос с баронессой Стрельцовой тоже отложим. Извини, Элиз, мне очень бы не хотелось тебя обижать, но сегодня только так я могу заставить Елецкого считаться с моими желаниями. Или ты сама, Елизавета Борисовна, повлияй на него, если хочешь, чтобы я сказала «да», — княгиня мило улыбнулась англичанке. — Еще такой момент, Елецкий: если ты думаешь меня перехитрить, улететь на Шри-Ланку без меня, и уже потом вернуться к вопросу о второй жене, то у тебя ничего не выйдет. Тогда я просто откажу. Откажу навсегда! Так что, ты не юли — тебе придется со мной считаться.
— Оль, дорогая, я тебя люблю, — я обнял ее, отбрасывая на край дорожки недокуренную сигарету. — А знаешь, у меня есть настоящий джин. Он умеет исполнять многие желания. Вернее, он есть не у меня, а у нас: в нашей пока небольшой семье. Я про тебя, себя и Элизабет.
— И еще про джина, он четвертый, правда? — полюбопытствовала Ковалевская, она понимала, что речь о хорраге, потому как еще в кабинете Романова я обмолвился о моих экспериментах с древним духом.
— Он просто слуга. Но ты пока не строй на него особых планов. С ним работает мой менталист — Бабский. Пока нет абсолютной уверенности, что джин безопасен, поэтому общение с ним только в моем присутствии. Договорились? — я по-прежнему не выпускал Ольгу из объятий. Никто не дразнил меня так, как она.
— Договорились, Елецкий, но только насчет джина. В остальном не пытайся меня провести так, как ты это сделал с лицензиями — такое больше не выйдет! — она вдруг перестала делать рассерженный вид и неожиданно поцеловала меня. — Подожди, — княгиня отстранилась, отстегивая эйхос. — Папе скажу, чтобы меня не ждал.
Ольга Борисовна нажала на боковую пластину и поднесла прибор ближе к слегка накрашенным губам:
— Пап… Я сегодня ночевать не приду. Пожалуйста, придумай что-то для мамы. Ты же сам понимаешь: Саше сейчас очень нужна поддержка. Я не могу оставить его одного…
— Тем более на ночь, — шепотом подсказал я.
— Тем более на ночь, — подтвердила Ковалевская и выключив эйхос добавила: — Может даже на две ночи. В Пермь мне нужно вернуться послезавтра хотя бы к полудню. Пока они обойдутся без меня. Между прочим, Елецкий, теперь в моем подчинении двенадцать научных специалистов. И еще, конечно, ты.
— Я тебя люблю, — повторил я то, что уже сегодня говорил не первый раз. Нужно было бы как-то сказать моей невесте, что Элизабет все это время будет находиться с нами. Но в этот раз я решил сообщить об этом тогда, когда Стрельцовой не будет рядом, чтобы баронесса снова не испытывала неловкости. Я знал, что Ольга не будет против Элизабет. Тем более, когда узнает о причине: необычном состоянии англичанки, начавшемся после встречи с князем Мышкиным.
— Есть предложение, дамы, — я вытянул руку к «Эвересту». — Почему бы нам не отправиться на прогулку? Причем этак на два дня и