После встречи с проектировщиком, я на центральном рынке накупил продуктов, полезных для беременных, и отправился проведать Анну Лялину. По бывшей жене помню, как она страдала от перепадов настроения, все время зябла и не могла поднять гемоглобин, хотя ела говяжью печень, куриные сердечки и мидии. С морепродуктами сейчас беда, а вот на печень и зелень я раскошелился — побалую братишку микроэлементами. Ну, или сестру. С отцом, который считал нас предателями и вообще пропал, пересекаться не хотелось, но этого было не избежать.
К счастью, дома его не оказалось. Как сказала заметно округлившаяся Анна, он ушел с коллегами на охоту на кабана. Я рассказал ей о недавнем наезде и неуклюжей попытке убийства и попросил через ментовские каналы выяснить причину этого, но так, чтобы отец не знал. Оставил ориентировки на подозреваемых, сказал, что мачеха замечательно выглядит.
Вместо того, чтобы засмущаться, отреагировать хоть как-то, Лялина сухо, будто отчет сдавала, отчиталась, что беременность, хотя и поздняя, протекает нормально, ребенок должен родиться в конце апреля-начале мая. Я мысленно отмотал месяцы назад и понял, что она на пятом, посмотрел на ее огромный живот и засомневался, что врачи правильно все посчитали — живот был огромным, не как у бывшей, причем увеличился он как-то очень быстро. Вроде три недели назад был едва заметным… Оп — и передо мной человек-дирижабль. Другая на ее месте переживала бы, что ребенок родится с отклонениями, но Анна была слишком спокойной, а может, просто прятала страхи глубоко в душе. Так глубоко прятала, что и не распознаешь, что они есть.
Если бы жила в будущем, она уже знала бы, кто у нее родится, мальчик или девочка.
Потом я заглянул к Лике, тоже с подарками, но сводной сестры на месте не было, и о погоде в доме мне никто не рассказал.
Возвращаясь домой, я думал, что мне бы расстроиться, что отец отрекся от нас, но… Но какое же это облегчение! Даже отчим, въедливый, как секрет клопа-вонючки, не был таким непереносимым.
Машину отчим пригнал вчера в одиннадцать вечера. Часом ранее Каналья приехал ночевать на базу, потому что ему не на чем было доехать из Васильевки посреди ночи, а за руль «КАМАЗа» надо было в пять, чтобы к шести успеть за соляркой.
Чтобы не потревожить Бориса, который слег то ли с простудой, то ли с гриппом, я вытащил из-под подушки набитый деньгами рюкзак, выскользнул на кухню, где на диванчике лежали заранее приготовленные вещи. Перекусывал я, даже не садясь за стол.
В дороге наверняка захочется есть, потому я сделал пару бутербродов, взял четыре яйца, загодя отваренные вкрутую. Поскольку Каналье негде завтракать, я заварил ему кофе, разболтал с сахаром и добавил молока. Поглядывая в окно, где стоял «КАМАЗ» и должен был появиться Каналья, я жарил гренки, чтобы положить на них сыр, колбасу, и напарник мог перекусить.
А вон и он, едва заметный в темноте — светлая тень на фоне темной туши машины. Закончив с гренками и не найдя пакета, я завернул их в газету, прихватил кофе и побежал в промозглую темноту навстречу приключениям. Заметив меня, Каналья помахал рукой, запрокинул голову, глядя на погасшее окно в кухне, отчитался:
— Доверенность не забыл, спал хорошо… О-о, спасибо! — Он взял из моих рук кофе, поднес чашку к лицу, жадно вдохнул аромат, достал гренку с колбасой. — М-м-м! Горячая!
И тут же ее съел. Следом расправился с другой гренкой, с сыром.
— Ну что, какой план? — спросил он, потирая руки. — Что там с ЖБИ? Появилась ясность?
Я отдал ему ключ от машины, говоря:
— Да какая ясность? Воскресенье же. Никто к телефону не подходит. А домашнего номера директора нет, я с ним одним из первых разговаривал, не догадался взять. Наверное, он уже забыл про нас, думал, что мы ему наобещали с три короба и пропали.
— Так и солярка может не понадобиться? — задал резонный вопрос Каналья. — Вдруг нас пошлют на том заводе? А ты деньги вложишь.
Когда о таком рассуждал Василий, в его голосе звучала паника. Каналья же спрашивал с интересом, пытаясь рассмотреть ситуацию с разных сторон. Позавтракав, он обошел машину, отмечая, что резина лысая.
— Деньги ненадолго заморожу — и все, — ответил я. — Тем более солярку мне продали по старой цене. По идее, она уже должна подорожать. Солярка нужна всем. Завирюхин откажется — кто-то другой купит. Но мне кажется, ему деваться некуда, у него куча товара зависла. Часть возьмет топливом, часть — деньгами.
— Ясно. — Алексей крутнул связку ключей на пальце. — Погнали?
— Твои — сто пятьдесят баксов, — напомнил я.
Каналья, который уже развернулся к машине, готовый лезть в кабину, сдал назад, посмотрел на меня, как на умалишенного, и спросил:
— Зачем ты это делаешь? Мог бы нанять водилу за двадцатку, а ты мне сотку, по сути, даришь. Нафига?
Мне просто хотелось ему помочь. Хотелось иметь полноправного партнера, а не зависимого человека, лишенного инициативы.
— Потому что я тебе доверяю. Только тебе, — честно ответил я, глядя в его глаза.
В кабине Каналья огляделся, почесал шевелюру.
— Странно. Ни одной голой бабы.
— Так и у тебя в гараже нет их, — улыбнулся я.
Заревел мотор, Каналье пришлось повышать голос, чтобы перекрыть шум:
— Олег приносил. Космонавт космонавтом, а сиськи любит. Но не прижились, с собой забрал, когда я его уволил. — Он на секунду задумался и расхохотался. — Не сиськи прижились — плакаты.
Боря оценил бы шутку и покатился бы со смеху. Я прежний, наверное, тоже.
Я повторил адрес, и мы поехали за соляркой, а по дороге я взахлеб рассказывал про свой будущий дом, и у Алексея тоже начинали гореть глаза.
* * *
В прошлый раз мы с отчимом, разместив бочки на пленке, солярку просто слили. Теперь же нам предстояло разгрузить машину, и мне было интересно, какое решение найдет Каналья, но главное, как потом бочки по двести литров он затащит назад. Мне виделась картина типа «Бурлаков на Волге»: деревянные лаги, тросы. Мы стоим в кузове и тихонько сгружаем бочку за бочкой на тросах по лагам.
На перелив солярки насосом у Рината снова ушел час. Уехали мы в