– Ну что там с Поляковым?
– Звонил в больницу. Кровоизлияние в мозг. Обширное. Ничего не понятно, откуда вдруг инсульт?
– М-нда… печально это все. Заеду к нему. Он в Бурденко?
– Да, там. Но к нему никого не пускают. Он в коме.
– Ни хрена себе! – Я потрясенно покачал головой. – Ладно, держи меня в курсе.
– Само собой.
* * *
Сразу после ГРУ помчался на базу. Опять по дороге выкинул защиту в реку, в дивизии помылся. Сделал контроль. Дозиметр не ругался. Но домой ехать не решился. Выслушал пару ласковых от Яны, повинился.
– Дорогая, но что я могу сделать? Ночные стрельбы. Учения, понимаешь?
– Я ничего не хочу понимать! – голос жены в трубке дрожал. – Ты за неделю дома был всего один раз!
– Сам страдаю. Радуйся, что удалось отбояриться от прыжков с парашютом.
Кому-то в дивизии пришла в голову классная идея – сгонять «Гром» в Рязань на базу ВДВ и дать отряду еще и прыжковую подготовку. По большому счету – глупость. Пришлось подключать Алидина, объяснять по второму кругу про нашу специализацию. Разумеется, меня больше волновали Поляков и пластина. На три дня в Рязань, когда у меня убийство общественно опасным способом в самом разгаре? Спасибо, не надо.
С утра встал, сделал зарядку с «Громом». Пробежали в полной выкладке пятерку, позанимались в гимнастическом городке.
Потом к обеду на всех парах в ГРУ – отвезти телефон. Все тихо, шухера нет. Потом на Каширку. Занял место за пальмой в столовке на самом открытии. Сидел, ковырял бефстроганов, ждал Федю. Попутно размышлял: если в Бурденко догадаются сделать дозиметрический контроль, все может всплыть. Но как именно? В ГРУ все чисто, там концов не найдут. Будут думать на Бирму, что это там его траванули. Пока суть да дело, запросы, я уже отбуду в Штаты. Мог Поляков уже успеть сообщить обо мне американцам? Сомневаюсь. Какой-то экстренный канал связи у него должен быть, но вряд ли тут был повод им воспользоваться. Скорее всего полковник бы ждал регулярной эстафеты, готовил тайниковую операцию… В любом случае у меня и всех, кого я везу в Нью-Йорк, будут дипломатические паспорта. А значит, иммунитет.
– О, Николай! – в зал столовой шумной толпой зашли лаборанты. Включая Федю. – Давай к нам за стол!
– Я уже все, пора мне. – Сложил посуду на поднос, помахал всем рукой. И мигом стартанул в сторону лабы. Запер или не запер? Аллилуйя! Спасибо Фединому раздолбайству. Я проник в помещение, нашел место, где стоял контейнер в ряду других. Засунул его на место и уже было собрался обратно, как услышал голоса.
– А тут у нас радиационная лаборатория…
Это было голос Равиля! И он вел какую-то очередную экскурсию.
Я заметался. Куда спрятаться? Столы, свинцовые камеры, шкафы… Точно, за шкаф!
Глава 6
Уже забившись за шкаф, я понял, что поступил глупо. Надо было спокойно выйти из лаборатории, открыв дверь ногой, еще и предъявить Равилю бардак на рабочем месте Феди. Теперь если найдут, отбазариться будет совсем трудно.
– Почему дверь не заперта и не опечатана?! – начальственный рык был помощнее, чем у Касымыча.
– Сотрудник на обеде, забыл, наверное.
– Внесите это в акт проверки. Я бы еще добавил, что необходимо провести инвентаризацию. У вас тут как происходит контроль за радиоактивными материалами?
– Вот книга учета.
– Обязательно все сверим!
По лаборатории раздалось топание нескольких ботинок, чье-то угодливое поддакивание. Я покрылся липким потом. Сейчас найдут. Кто-то остановился совсем рядом со шкафом, я унюхал запах табака.
– Какой здесь уровень радиации? – начальник все никак не хотел уходить.
– Секунду, я включу счетчик, – ответил Равиль. – Все в норме. Но лучше дозу не хватать лишнюю. Пойдемте дальше.
– Я, чтоб ты знал, Равиль Касымыч, был с инспекцией на «Маяке» после каштымской аварии. И ничего, жив, только волосы повылезали.
Теперь все льстиво засмеялись.
– Антон Николаевич, сколько тебя знаю, – возразил Равиль, – ты всегда лысый был.
– Ладно, идем дальше. Только дверь заприте. И выговор сотруднику!
Делегация ушла, заскрежетал замок в двери. Заперт.
Я вышел из-за шкафа, вытер пот со лба. Ну Поляков, ну сука… Дорого ты мне даешься!
Лаборатория располагалась на третьем этаже. Окнами в лес. Я посмотрел вниз. Асфальтовая дорожка-отмостка, газон. Что делать? Ждать Федю, прятаться дальше? Нет, прыгну. Тут главное аккуратно, ничего не сломать. Я открыл окно, вылез на подоконник. По периметру здания шел небольшой порожек из выступающих кирпичей. Я встал на него, прикрыл окно. Ну теперь самое главное – правильно прыгнуть. На полусогнутых, с перекатом. И не попасть на асфальт. Можно ноги переломать. Ладно, спецназовцев и с пятого этажа учат прыгать. Вдох, выдох, прыжок. Падение вышло удачным – как и хотел, перекатом. Ступни немного хрустнули, все-таки не мальчик. Но ничего не сломал.
Встал, отряхнулся. Осмотрелся. Никого. В окнах тоже пусто – свидетелей нет. Единственное, что – испачкал пиджак. Спина в зеленых разводах. Я снял пиджак, развернул его подкладкой вперед, повесил через руку. Типа жарко. Оно и правда так. Солнце палит, на небе ни облачка.
Спокойным шагом дошел до «Волги» на парковке. Сел в машину, открыл бардачок – где-то у меня тут должна быть заветная фляжечка. Нет, не с бухлишком – просто зеленый чаек. То, что доктор прописал.
Отпустило. Я в бою так не нервничал, как с этими шпионскими играми. Убить человека вот так, в обычной жизни – намного труднее, чем на штурме.
Часы показывали 16 часов. И на приборной панели «Алтая» опять мигал красный огонек. Вот же бл… Ни минуты покоя. Чем хорош «Алтай»? Тем, что, считай, у тебя в машине собственный сотовый телефон с выходом в городскую сеть. Чем плох «Алтай»? Тем, что у тебя в машине собственный сотовый телефон, по которому начальство всегда тебя может дернуть.
Я поднял трубку и узнал, что меня вызывает лично Ивашутин. А по какому вопросу – неизвестно.
Делать нечего, поперся в ГРУ. А там… сотрудников выгнали из здания, ходят серьезные мужчины в костюмах химзащиты, проверяют все счетчиками Гейгера.
Я подошел к курящему Гурьеву:
– Что случилось?
– У Полякова обнаружили следы остаточной радиации. Товарищ Сонин! – начальник американского отдела помахал рукой грузному мужчине, держащему противогаз под мышкой. – Вот еще сотрудник, контактировавший с…
– Можно без фамилий, мне без разницы… – Сонин подозвал дозиметриста, меня проверили. Все было чисто. Я достал платок, вытер выступивший пот. Холодный такой.
– Жарко сегодня. На солнце все тридцать градусов. По «Маяку» сказали.
– Напишешь докладную на имя Ивашутина… – Гурьев вздохнул. – Где, когда, как долго контактировал с Поляковым.
– Так точно! – вяло ответил я. – Мне надо поставить мое начальство в известность.
– Алидину уже звонили.
Дозиметристы закончили