Что теперь делать с принцем?
Назад его в столицу не вернуть, мы не знаем, что там творится, укрывать в герцогстве рискованно, навлечь на себя и земли гнев короля Азарина меня не прельщает, тем более, ради его высочества, с которым я решительно обрубила все связи.
— Может быть, стоит поговорить с ним, — предлагаю неуверенно. — Возможно, если я расскажу ему о его прошлом, это как-то поможет ему вспомнить.
…И убраться от меня куда подальше, — добавляю про себя.
— Вряд ли это поможет, — качает головой Карл. — Его потеря памяти вызвана не травмой на затылке, а эмоциональным потрясением. Боюсь, что ваш рассказ только усугубит его состояние.
Ничего себе. Все куда серьезнее. Но, эмоциональное потрясение? У кого — у Кайдена?! Да он же самый хладнокровный и рациональный человек на свете! Как это возможно?
— Это к лучшему, — тянет задумчиво граф Клосс.
Э? Что он имеет в виду…
— Ситуация в столице нам неизвестна, но, учитывая произошедшее, сомневаюсь, что, если там прознают о его местонахождении, мы избежим участи быть втянутыми в конфликт. Король посмел избавиться от собственного сына, уж не знаю, в чем он провинился, но за его укрывательство нам всем не поздоровится. Как минимум, придется выдать его высочество, а как максимум…воображение его величества непостижимо.
— И что вы предлагаете? Убить принца и избавиться тихонько от тела? — морщусь, хмуро уставившись на графа Клосса.
— Нет конечно! Ваша светлость, за кого вы меня принимаете?! Разумеется, раз уж Кайден, вне зависимости от того, является ли он до сих пор наследником Азарина или нет, оказался в герцогстве, то имеет право претендовать на политическое убежище. Принц потерял память, и, пока она к нему не вернется, ему придется оставаться в герцогстве…Это хорошо, что вчера все так удачно сложилось и нашли его именно вы. Чем меньше народа знает, тем лучше. Трактирщица принца не признала, иллюстрации в газетах и официальные портреты похожи, но далеки от оригинала…В скором времени королевский двор должен сделать объявление и представить объяснения пропаже его высочества, но не думаю, что они будут близки к истине…Однако, кто знает, какие сюрпризы в руках у самого принца. Раз уж он бежал и смог выжить даже во вратах…
Хм.
Понятно.
Корнелиус клонит к тому, что, если мы сейчас выберем сторону Кайдена, окажем ему поддержку, если он позже взойдет на престол, получим выгоду.
Но, так как он ничего не помнит, пока что стоит затаиться и дождаться его выздоровления.
Так или иначе, придется подождать, какую стратегию разыграет король. Даже если память к принцу не вернется никогда, само его нахождение во власти герцогства как ставит нас под удар, так и является политическим трюком, козырем в рукаве.
Короче, палка о двух концах.
— Ему не следует знать, кто он, пока память не вернется. Неизвестно, какая у Кайдена будет на это реакция. К тому же, так будет проще его спрятать. И кто вы ему лучше также не знать. Если он будет считать вас своей женой, вам будет удобнее за ним присматривать. Это резонная причина находиться все время рядом без возникновения у его высочества подозрений.
Поднимаю брови, и граф Клосс, очевидно, строивший планы всю минувшую ночь, продолжает:
— В поместье его высочеству делать нечего, там слишком много глаз. Тем более, что через месяц прибудет делегация из Эльзании. Здесь, недалеко в горах, имеется охотничья хижина, построенная вашим покойным дедом. Тихая и отдаленная местность.
Ну здравствуйте. Быстро смекаю, что хочет от меня граф. Старый интриган! Руки чешутся выдрать его последние волосенки! Я отказываюсь участвовать в этой программе защиты свидетелей!
— Сможете лично наблюдать и даже поучаствовать в посадке этой вашей кукурузы, серьезных дел у нас в ближайшее времея не предвидится, а если что-то важное, то я пришлю с докладом Пейсли… Да и лучше вас принца Кайдена здесь никто не знает. Посему резонно, что с ним должны остаться именно вы.
— Смотрю, вы предусмотрели все, кроме моего согласия.
13
Граф Клосс, казалось, был полностью погружен в свои планы, и его уверенность лишь подливала масла в огонь моего раздражения. Я не могла поверить, что он так легко рассуждает о том, чтобы отправить меня невесть куда с принцем, который даже не помнит собственного имени.
Внутри меня нарастало недовольство, и я чувствовала, как мои руки сжимаются в кулаки.
— Это не просто безумие, это абсурд! — восклицаю, стараясь удерживать голос спокойным, хотя внутри меня бушуют, словно море в шторм, эмоции.
Граф, казалось, не обращает внимания на мой гнев. Он продолжает говорить, как будто я не произнесла ни слова.
— Ваша близость к нему поможет ему восстановить память, — настаивает мужчина. — И в то же время вы будете под надежной защитой. В хижине вас никто не потревожит.
Качаю головой, не в силах сдержать сарказм:
— Неужели вы действительно считаете, что я смогу просто взять и уехать с ним в горы? Вы меня недооценили, граф. Я не ваша пешка для манипуляций.
Он поднял брови, но в его взгляде не было ни капли удивления. Этот человек знал, как управлять людьми, и, похоже, не собирался отступать.
— Я понимаю, что это непростое решение, — сказал он, стараясь смягчить тон. — Но подумайте о его состоянии. Он нуждается в помощи, и именно вы можете ее предоставить. Ваша светлость, возможно, вы единственный человек, который знает его лучше всех. Вы же знакомы с самого детства!
Его слова, как всегда, точны и неумолимы. Да, я знаю Кайдена с тех пор, как мы оба были детьми. Знаю его улыбку, его упрямство, его страхи. Но знаю ли я его теперь, после всего, что произошло?
— Я не уверена, что смогу помочь ему, — ответила я, чувствуя, как в груди нарастает давление. — Я не лекарь и не волшебница, чтобы вернуть ему память.
— Но вы его жена, по сути, — произнес граф с легкой усмешкой. — И, возможно, именно это поможет ему вспомнить.
Я стиснула зубы. Его слова резали, как нож.
Мысль о том, что Кайден считает меня своей супругой, когда он даже не помнит, кто я, вызывала у меня внутренний конфликт.
С одной стороны, я понимаю, что он нуждается в поддержке, но с другой — не могу принять эту роль, когда все так запутано. Закрываю глаза ненадолго, чувствуя, как тяжесть ответственности давит на плечи.
— Как вы можете быть так уверены, что это сработает? — спросила я, стараясь сохранить хладнокровие.
Мы оба можем оказаться в еще большем