Я задумалась. Ситуация была более сложной, чем казалось изначально. Возможно, отношения между Морганом и Тобиасом не были такими однозначными, как все думали.
– Что теперь будет? – спросила я.
– Мы ведём переговоры, – сказал Форд. – Направили посланника с предложением сдаться в обмен на смягчение наказания. Если Морган откажется… – он помрачнел, – придётся использовать силу. У нас есть приказ короля на арест, и мы обязаны его исполнить, несмотря на риск для заложников.
– Будьте осторожны, – только и смогла сказать я. – Морган загнан в угол, а такие люди особенно опасны.
– Знаю, – кивнул Форд. – Поэтому я пришёл предупредить вас – не выходите сегодня из дома без особой необходимости. Держите двери запертыми. У Моргана всё ещё есть сторонники в городе, и они могут попытаться отомстить тем, кого считают причастными к его падению.
После его ухода я предупредила Эмму и Мирту об опасности. Решили, что сегодня закроем лавку раньше обычного и будем держаться вместе.
День тянулся мучительно медленно. Вести из города приходили отрывочные и противоречивые. Говорили, что в особняк олдермена прибыл посланник от королевского наместника, что готовится штурм, что Морган требует корабль для бегства из страны. Правдой было лишь то, что вокруг особняка на холме собралось множество таможенников и стражников, все входы и выходы блокированы, а на соседних крышах расположились люди с арбалетами.
Ближе к вечеру в лавку зашёл Марк, обеспокоенный и встревоженный.
– Весь город на ногах, – сказал он, снимая плащ. – Королевские таможенники окружили дом олдермена Моргана, в порту продолжаются аресты. Ты слышала последние новости?
– Нет, – покачала я головой. – Капитан Форд заходил днём, рассказал про заложников, но больше никаких вестей не было.
– Готовится штурм, – мрачно сказал Марк. – Переговоры зашли в тупик. Морган требует невозможного – полное прощение и корабль для бегства. Таможенники дали ему время до заката, но все понимают, что он не сдастся.
– А заложники? – с тревогой спросила я. – Что будет с ними?
– Надеюсь, таможенники смогут их спасти, – вздохнул Марк. – Они профессионалы, знают своё дело. Но риск… риск всегда есть.
Он притянул меня к себе и крепко обнял:
– Я так рад, что с тобой всё в порядке. Когда я узнал, что люди Моргана нападали на лавку вчера ночью…
– Это уже в прошлом, – тихо сказала я, обнимая его в ответ. – Теперь всё будет хорошо.
Мы решили не расставаться в этот напряжённый вечер. Заперли лавку, поднялись наверх в жилые комнаты и устроились у окна, откуда был виден холм с особняком олдермена.
С наступлением сумерек вокруг особняка началось какое-то движение. Даже с нашего расстояния было видно, как таможенники перегруппировываются, занимая новые позиции.
– Начинается, – тихо сказал Марк, сжимая мою руку.
Мы наблюдали в напряжённом молчании. Даже на таком расстоянии было видно вспышки света в окнах особняка – то ли от факелов, то ли от выстрелов. Потом раздался приглушённый грохот, похожий на взрыв, и из одного из окон повалил дым.
– Они штурмуют, – прошептала я, чувствуя, как сердце колотится от волнения.
Следующие полчаса прошли в мучительном ожидании. Мы видели свет факелов, слышали отдалённые крики, но не могли понять, что происходит. Наконец, из особняка начали выходить люди – сначала несколько фигур под конвоем, потом носилки с кем-то раненым.
– Похоже, всё закончилось, – с облегчением выдохнул Марк. – Но кто победил?
Ответ мы получили ближе к полуночи, когда в лавку постучал один из младших таможенников, которого прислал капитан Форд с новостями.
– Олдермен Морган мёртв, – сообщил он. – Отказался сдаваться и открыл огонь по нашим людям, когда те ворвались в кабинет. В перестрелке он был смертельно ранен.
– А заложники? – спросила я, чувствуя странное оцепенение. Смерть Моргана, даже если он заслуживал наказания, не была поводом для радости.
– Слуги не пострадали, – ответил таможенник. – А молодой господин Вейн ранен, но, по словам доктора Яниса, выживет. Во время штурма он пытался обезоружить олдермена, и получил пулю в плечо.
Я кивнула, ощущая странную смесь облегчения и грусти. Значит, Тобиас в последний момент выбрал правильную сторону. Может быть, в нём всё-таки было что-то достойное, несмотря на все его прошлые грехи.
– Капитан Форд просил передать, что опасность миновала, – продолжил таможенник. – Большинство сообщников олдермена арестованы, остальные бежали из города. Завтра начнётся официальное расследование, и всем замешанным в контрабанде предъявят обвинения.
Когда посланник ушёл, мы с Марком долго сидели молча, осмысливая произошедшее. Кошмар, преследовавший Лессу, кошмар, который оборвал жизнь её отца и едва не оборвал её собственную, наконец-то закончился.
– Всё кончено, – тихо сказал Марк, обнимая меня за плечи. – Теперь мы сможем жить без страха.
– Да, – кивнула я, опуская голову ему на плечо. – Наконец-то.
Следующие дни прошли в смешанных чувствах. Город постепенно приходил в себя после потрясений. Временно обязанности олдермена возложили на одного из старших в гильдии торговцев. Он объявил о проведении выборов нового олдермена через месяц, когда страсти в городе немного утихнут.
Королевские таможенники завершали расследование, арестовывали последних контрабандистов, собирали показания свидетелей. Меня тоже вызывали для дачи показаний – о документах, найденных в бумагах отца Лессы, о нападениях на лавку, о том, что я знала о схемах олдермена.
На пятый день после штурма я получила записку с просьбой о встрече. Подпись гласила: «Тобиас Вейн». После некоторых колебаний я согласилась принять его в лавке, в присутствии Эммы.
Он пришёл бледный, осунувшийся, с правой рукой на перевязи – следствие ранения, полученного во время штурма.
– Спасибо, что согласилась встретиться, – тихо сказал он, присаживаясь напротив меня за столиком в углу лавки. – Я понимаю, что не заслуживаю твоего внимания после всего, что произошло.
– Почему ты хотел меня видеть? – прямо спросила я.
– Чтобы попросить прощения, – ответил Тобиас, глядя мне в глаза. – Хотя понимаю, что не заслуживаю его.
– За что конкретно? – тихо спросила я. – За то, что бросил Лессу, когда она нуждалась в тебе? За то, что шпионил за мной по приказу Моргана? Или за то, что участвовал в убийстве моего отца?
Тобиас вздрогнул, словно от удара, но не стал отпираться:
– За всё. Я был слаб, Лесса. Слаб и труслив. Морган держал меня на крючке с тех пор, как мы впервые встретились. Он знал о тёмных делах моего отца, о долгах нашей семьи, о моих собственных… слабостях. И использовал это.
– Это не оправдание, – покачала я головой. – У каждого человека есть выбор.
– Я знаю, – тихо сказал он. – И я