— И вы туда же, — презрительно махнула рукой Карина, — вся команда на корабле и без того о них говорит — так теперь ещё и вы… Ладно, Система с вами. Пошли, Ванда, я тебе столько всего покажу!
С этими словами она вскочила и открыла дверь, выпуская Ванду, а потом выходя сама. Сареф успел расслышать снаружи лихое посвистывание.
— Вау, какая у нас завелась служаночка, да с какими булочками да дыньками… Может, ты и меня обслужишь?
Сразу после этого раздался короткий глухой звук. Сареф, уже привыкший к способностям Ванды, безошибочно определил, что она вызвала лапу Красса, которая припечатала бедолагу к ближайшей мачте. Следом раздался глухой удар. Здесь Сареф уже не мог сказать точно, но наверняка Карина донесла до хама своё праведное негодование посредством удара коленом. И хорошо, если оно пришлось в живот, а не в более уязвимое место.
— Понял, — прохрипел бедолага, — обойдусь самообслуживанием…
После этого дверь закрылась, и того, что происходило дальше, Сареф уже не слышал. Тем более, что на повестке дня были более важные вещи. Например, тот факт, что на него смотрел Герцог с холодной расчётливой злобой… и Сареф понял, что его жизнь и жизнь Ванды снова повисли на тончайшем волоске…
Эпилог
Эпилог.
Шли секунды — но ни Сареф, ни Герцог не предпринимали никаких действий. Потому что они успели оценить взаимные обязательства друг друга — и понимали, что ни один не станет так сильно рисковать. Сареф прекрасно знал, что Герцогу будет совершенно не с руки несколько минут спустя объяснять Карине и Ванде, почему вместо Сарефа здесь сидит его труп. А Герцог отлично понимает, как Сарефу важно спасти своих сестёр — и потому он тоже не будет нарываться… сверх допустимой меры.
— Вот почему с тобой всегда так сложно, парень? — со вздохом спросил Герцог, снова усаживаясь на свой диван, — почему тебе обязательно надо сунуть нос в каждую вещь, которая тебя не касается?
— Я не хотел выяснять это специально, — виновато пожал плечами Сареф. Убедившись, что Герцог не будет кидаться на него здесь и сейчас, он тоже опустился в своё кресло, — я всего лишь хотел поддержать разговор. Впрочем, можно было догадаться, раз уж вы так рассвирепели за один намёк о матери Джайны.
— Но теперь же начнётся целая куча вопросов, не так ли? — Герцог с усмешкой посмотрел на Сарефа, — тебе обязательно всё про всех нужно знать?
— Но я не понимаю, как так получилось, — с недоумением сказал Сареф, — если Мидори погибла вместе с остальными — откуда у неё могла взяться дочь? Я знаю её мужа, он ничего не говорил мне о других детях, если только… если только…
Внезапно осознание поразило его, подобно разряду молнии. Он в ужасе уставился на Герцога и прошептал:
— Мидори была беременна во время этого похода… святая Система, да что же вы наделали?
— А что мы наделали? — с усмешкой спросил Герцог, но на дне его глаз застыла мрачная бездна, — ты бы предпочёл, чтобы она осталась умирать в теле своей уже мёртвой матери?
Признаться, этот вопрос застал Сарефа врасплох. С такой морали он об этом не подумал. Сама ситуация для него звучала настолько шокирующе и аморально, что даже и в голову не приходило, что и здесь можно было делать выбор.
— Но как это вообще стало возможно?
— Когда Молох уничтожил первых четырёх Дьяволиц и почти добил пятую, появился Мёртвый Король воров и рассказал ему, как их подставил клан Айон. Вместе они сумели извлечь… плод из тела Мидори, и его забрал Мёртвый Король воров. Я не знаю досконально, как он это провернул, но, если совсем коротко: за каждый месяц, что ребёнок не провёл в утробе матери, он потом год провёл в каком-то специальном месте, где его держал Король воров. И 3 года спустя наступил момент, когда ребёнок сформировался до такого состояния, по достижению которого он по законам природы должен появляться не свет.
Сареф с удивлением отметил, как охотно Герцог рассказывает обо всём этом — и это вообще не вязалось с тем, как изначально монстр был взбешён после того, как имя Мидори прозвучало в этой каюте. А потом… неожиданно понял. Герцог понимает, что рано или поздно он всё равно будет рассказывать об этом Карине. Потому что любопытная и настойчивая девчонка всё равно рано или поздно докопается до правды — и будет лучше, если она узнает правду от него, самого близкого существа во всей Системе. А так… Герцог неожиданно получил возможность отрепетировать этот разговор, используя Сарефа как тренировочный полигон. Что, в общем-то, тому было только на руку.
— Ну а потом встал вопрос — что делать с этой малышкой. В мир людей мы её возвращать не пожелали: отец этой девочки допустил халатность, позволив своей беременной жене пойти в этот поход. Он к тому времени уже не раз получал предупреждения от членов клана Айон, что стоило бы поумерить пыл своей излишне любознательной жены. Но ничего не предпринимал, надеясь, что всё как-нибудь само собой рассосётся. Но само собой обычно ничего не рассасывается… в лучшем случае. Обычно вещи, пущенные на самотёк, протекают по наихудшему сценарию.
Многие были готовы взять её к себе. Но большинство из нас ограничены своей пещерой или заповедником, и девочке было бы очень скучно провести в одном месте всю жизнь. Поэтому жребий пал на одного из тех, кто может путешествовать по Системе. Я оказался этим счастливчиком. И теперь, когда я смотрю на эту девчонку, которая однажды, уверен, самой Системе даст просраться — то ни о чём не жалею.
— Но… как же с возрастом? — осторожно уточнил Сареф, цепко подметивший эту деталь, — даже если девочка 3 года… формировалась, то сейчас ей всё равно должно быть 21–22 года. А, судя по вашим разговорам, полной строки умений она всё ещё не получила.
— Тут я тоже немного подшаманил, каюсь, — кивнул Герцог, — когда ты постоянно в море… время немного по-другому идёт. Ты не видишь зиму, лето, осень… Ну, то есть ты их видишь, но не видишь, как они