У-упс! Все страньше и страньше!
- Когда же она успела это сделать, дорогой дядюшка?
- Через два дня после того, как вы с ней искупались! И все это сделано в присутствии свидетеля, достойного доверия! И в земельной палате бумага уже зарегистрирована! А если ты, Эльза, начнешь разговаривать со мной в этаком тоне, так мне проще будет внести вклад в монастырь и сдать тебя туда.
Он грузно встал, сердито двинув стулом, и пошел к выходу из комнаты. Уже распахнув двери, дядя остановился и, развернувшись ко мне всем корпусом, сообщил:
- Я отобедаю с дороги и дам тебе время прийти в себя. Но если ты решишь и дальше дерзить… Помни про монастырь, Эльза.
Он ушел, а я сидела и понимала: сказки не будет. Может быть, конечно, я излишне подозрительна, но этому мужчине я не верила ни на грош. Не так ведут себя порядочные родственники с только что осиротевшим ребёнком. Однако, нравится мне всё это или нет, в данный момент он мой опекун.
Я не могу обнаружить свою иномирскую сущность, так как даже не представляю, какие законы существуют в этом мире. Однако, раз уж я баронетта, то, наверное, будет какой-то брачный контракт? Вот его я должна прочитать максимально внимательно. А уж потом, исходя из того, что узнаю, возможно, смогу требовать хоть что-то.
Теоретически я в любой момент могу сбежать из дома. Но при всей пасторальности окружающих пейзажей, мне кажется, что это не тот мир, в котором пятнадцатилетняя сирота может выжить. Здесь нет видеокамер и полиции, здесь явно нет службы социальной защиты или какой-нибудь опеки. А вот преступность здесь есть точно! Так что, как минимум сейчас я должна согласиться с предложением «любимого дядюшки». Скорее всего, здесь все решается деньгами и знакомствами. А закон, как и в любом мире без электричества, телефонов и самолетов – что дышло.
В том, что я права, я убедилась достаточно быстро: примерно минут через сорок в комнату вернулась Берта, которая, огорченно покачав головой, принялась меня увещевать:
- Разве ж так можно с дядей, маленькая госпожа?! А ну как, правда, он вас в монастырь запрёт?! Думаете, там, среди монашек, вам легче будет? – она перекрестилась и продолжила: – Уж на что я Бога гневлю и на мужа жалуюсь, а токмо на мой вкус, лучше уж мой пьянчужка, чем пожизненно в келье просидеть. Все ж таки, как ни смотри, а я и деточек родила, и живу не так уж и плохо. А ведь дядюшка ваш огневаться может, да и засунет вас в орден Сестер Молчащих. Ну-ка, как это вам будет, если под рясу вам вериги власяные оденут?! Жизнь-то у сестер и так не сахар, а уж в Ордене Молчащих-то и вовсе… – она раздражённо махнула рукой и убеждённо сказала: – Просите, маленькая госпожа, прощения у дядюшки, и ступайте-ка вы замуж! Какого не пошлёт Господь мужа, а всяко это лучше монастыря.
Ситуация была омерзительная, и внутреннее меня сильно потряхивало. Что-то вроде предистеричного состояния. Почти силком заставила я себя медленно и глубоко дышать, пытаясь справиться с эмоциями. Я понимала, что Берта советует мне от души, даже если её об этом попросил мерзкий старик. Я понимала также, что пока я не могу сопротивляться.
Успокоила себя следующими мыслями: «Если этот брак будет совсем уж невыносимым, я все равно успею хоть немного познакомиться с миром и смогу решить, что делать дальше. Вряд ли муж будет водить меня на цепи, а я смогу подготовить побег, если понадобиться. Никто ведь не ожидает такой прыти от робкой девочки.».
Как бы мне ни было тошнотно, но, спросив у Берты, где находится дядюшка, я пошла в указанную комнату просить прощения. Мне просто хотелось выжить. А сбежать из монастыря точно будет на порядок сложнее.
Глава 4
Прощение в итоге дядюшка мне милостиво даровал…
Ощущала я себя во время этой сцены актрисой погорелого театра. Мне казалось, что ненатуральность эмоций, вымученность моих реплик и показное раскаяние просто били в глаза. Однако то ли старик принял все за чистую монету, то ли ему было решительно наплевать, что я там себе думаю, но главным для дядюшки оказалось именно показное смирение. Разумеется, мерзкий старикашка не отказал себе в удовольствии прочитать мне длинную и нудную нотацию. На все его слова я, глядя в пол и покорно кивая, отвечала:
- Да, дядюшка… конечно, дядюшка!
- …очень достойные люди! Эти почтенные господа будут свидетелями на твоей свадьбе и проследят, чтобы все документы были оформлены правильно. Я пригласил их на обед в следующее воскресенье, поэтому, будь добра: оденься поприличнее и веди себя как положено! Помни, если ты разрушишь этот брак… – он многозначительно помолчал, а затем, погрозив сосискообразным пальцем, по слогам произнес: – Мо-нас-тырь!
Наконец он отпустил меня, и я, дойдя до своей комнаты, свернулась клубком на кровати. Старый вампир своими нотациями выпил из меня все силы. Немного полежав с закрытыми глазами, я принялась обдумывать теперешнее положение и пришла к выводу, что пока всё делаю правильно. Кроме того, я понимала одну важную вещь: в момент подписания брачного договора будут присутствовать не только свидетели, но и какой-нибудь местный нотариус или кто-то вроде него. Значит, у меня будет хоть один шанс понять, что именно я подписываю и во что пытается втравить меня «любимый дядюшка».
Берта, которая заботливо укрыла меня пледом, когда я легла, заметив, что я зашевелилась, с любопытством спросила:
- Ну как, маленькая госпожа?
- Особо ничего хорошего, Берта. Но дядя сказал, что в следующее воскресенье со мной придут знакомиться свидетели, которые будут подписывать документы. Он просил, чтобы я принарядилась.
- Ну вот и слава Богу, маленькая госпожа! Оно, когда всё мирно, так еще и лучше! А чтобы принарядиться… Так давайте мы с вами сундучки-то ваши разберём, найдём, что покрасивше, чтобы господина баронета порадовать. Может, платьице погладить надо, может, где шнуровку подправить или кружевца подшить. Да и нам с вами не без дела сидеть, а всё какое-то занятие.