— А я его пережил, — ответил я. — И знаешь, что я понял? Что даже в конце есть надежда. Даже в разрушении есть семена нового начала. Но не под вашим контролем, не по вашим правилам!
Я посмотрел в глаза своего деда, теперь уже не как противник, а как сын его дочери.
— На кой-чёрт тебе сдалась вечная жизнь, — спросил я горько, — если ты даже близких защитить не можешь? Это не жизнь, это жалкое существование.
Эхо моих слов разнеслось по площади. Леонид стоял неподвижно, его лицо было маской боли и сомнений.
— Ты снова отвернёшься? — мой голос звенел от напряжения. — Снова выберешь свои драгоценные догмы вместо собственной крови? Да, дедушка⁈
Леонид закрыл глаза, и когда он снова открыл их, в них была решимость, которой я раньше не видел.
— Нет, — сказал он твёрдо. — Не в этот раз.
К всеобщему изумлению, он развернулся и встал рядом со мной, лицом к своим бывшим союзникам.
— Я слишком долго убегал и прятался, — громко произнёс он. — Мария открыла мне глаза, но я был труслив. Я потерял дочь из-за своей слабости. Вторую такую ошибку я не совершу! — последние слова он почти прокричал.
По рядам магов пробежал ропот удивления и возмущения. Альберик смотрел на Леонида с таким ошеломлением, словно не верил своим глазам.
— Ты переходишь все границы, Леонид, — произнёс один из членов Совета. — Твоя дочь была помешана, но от тебя мы не ожидали такого предательства.
— Единственное предательство, — ответил Леонид, — это то, что мы делаем с мирами, которые поклялись защищать. Мы не защитники, мы тюремщики, решающие, когда заключенным пора умереть!
Он повернулся ко мне.
— Иди, делай, что должен, — сказал он тихо. — Мы задержим их.
Я увидел, как несколько фигур отделились от массы воинов и присоединились к нам — ученики Леонида, его ближайшие соратники, его личная гвардия. Их было немного, но это, как я понимаю, были одни из лучших магов Вечного Города, выбравшие сторону своего учителя. Все же вышедшие против меня люди сильно напряглись, когда поняли, что расклад дел изменился.
— Стража Времени! — крикнул Леонид, и из рядов к нам вышли ещё двенадцать воинов в серебристых доспехах. — Пришло время действовать!
Эдвард кивнул мне.
— Иди. Мы справимся.
Артур, с прагматизмом, достойным наёмника, который явно повидал многое, оскалился в хищной улыбке.
— Всегда мечтал начистить рыло парочке Хранителей. Действуй, парень.
Я кивнул и повернулся к башне.
— Разрушь! — я направил заклинание на массивные двери.
Столб фиолетовой энергии вырвался из моих рук и ударил в двери. Они не просто распахнулись или разлетелись — они исчезли, вместе с частью стены и магическими барьерами, защищавшими вход.
Позади меня началось сражение. Леонид использовал свой аспект Времени, создавая вокруг себя поле, где противники двигались с невероятной медлительностью. Эдвард активировал свою истинную силу — его кожа начала светиться белым светом, а из спины вырвались крылья из чистой энергии. Артур перемещался с такой скоростью, что казался размытым пятном, атакуя и исчезая, прежде чем противники успевали среагировать.
Я не стал задерживаться, чтобы наблюдать за битвой. Шагнув через разрушенный вход, я оказался внутри Башни Хронос. Внутреннее пространство поражало своими масштабами — казалось, башня изнутри была больше, чем снаружи. Центральный зал уходил ввысь на десятки этажей, а в самом центре находилась спиральная лестница, ведущая как вверх, так и вниз.
Я почувствовал, что артефакт перезаписи находится внизу. Это было не знание, а скорее, инстинкт, словно Деструкция внутри меня тянулась к своему источнику, к тому, откуда брало свое начало или же к тому месту где была ее большая концентрация.
Спустившись по лестнице, я миновал несколько уровней, каждый из которых был наполнен странными механизмами, светящимися кристаллами и конструкциями, о назначении которых я мог только догадываться. Наконец я достиг самого нижнего уровня.
Огромный зал, напоминающий пещеру, расстилался передо мной. Его стены были сделаны из того же чёрного материала, что и башня, но здесь светящиеся узоры пульсировали сильнее, словно наполненные живой энергией. А в центре зала, на возвышении из кристалла, парил ОН.
Артефакт перезаписи.
Он был прекрасен и ужасен одновременно. Представлял собой сферу размером с человеческую голову, но не просто сферу. Она словно состояла из множества тончайших слоёв, каждый из которых вращался в своём направлении. Внутри неё клубилось что-то похожее на миниатюрную галактику — тысячи звёзд, планет, туманностей, сжатых до размеров шара. И всё это пульсировало, менялось, трансформировалось каждую секунду. Свет, исходящий от артефакта, не был ни тёплым, ни холодным — он был просто… иным, словно принадлежал другому спектру реальности.
Я сделал шаг к нему, чувствуя, как Деструкция внутри меня отзывается на близость артефакта. Это было похоже на резонанс, на странную гармонию между двумя аспектами одной силы.
— Впечатляет, правда? — голос за моей спиной заставил меня обернуться.
Альберик стоял у подножия лестницы, и его обычная маска вежливого высокомерия исчезла. Теперь его лицо выражало смесь гнева, страха и странного восхищения.
— Маленькая вещица, способная перезаписывать целые миры, — продолжил он, делая шаг вперёд. — Квинтэссенция сил Созидания и Разрушения в чистом виде.
— Как жаль, что я как раз собирался ее уничтожить, — ответил я с усмешкой.
— В этот раз я не стану сдерживаться, как на арене, — Альберик начал светиться изнутри, его аура разгоралась всё ярче. — Ты видел лишь тень моей силы, парень.
— Знаешь, забавная вещь, — я улыбнулся, готовясь стереть наконец в порошок этого заносчивого ублюдка. — Ведь я могу сказать себе то же самое.
Альберик взмахнул рукой, и пространство между нами наполнилось сгустками энергии, пульсирующими всеми цветами спектра. Они кружили вокруг него, словно миниатюрные планеты вокруг солнца.
— Знаешь, что отличает настоящего мастера от талантливого ученика? — он медленно двигался по кругу, не сводя с меня глаз. — Опыт. Я видел сотни таких, как ты. Даже с невероятной силой, которую ты обрёл, ты всё ещё человек. Смертный. Ограниченный.
— А ты — чудовище, живущее так долго, что забыло, что значит быть человеком, — парировал я. — Разница между нами не в опыте, а в том, что я помню ценность жизни. Каждой жизни. Того, что вы уничтожаете одним щелчком пальцев.
Альберик рассмеялся холодным, почти механическим смехом.
— Как