— Надо взять ещё по одной лошади, — Этаби знал толк в длительных переходах: мы без труда отобрали сменных лошадей. Когда мы покинули конюшни, запасные лошади шли следом, их поводья Этаби закрепил на передней луке седла. Часть конников дожидалась нас, готовая составить охрану. С каждым возницей колесницы рядом находился лучник — по мере готовности колесницы отбывали, не соблюдая никакого порядка.
— Так всегда бывает? — Этаби не понял, о чём я говорю.
— Воины должны выступать в поход одним отрядом, соблюдая строй и высылая вперёд разведчиков, — хуррит весело осклабился:
— Каждый хочет первым добраться до врага, а если идти всем вместе, можно упустить славу.
— Но заработать геморрой, — сплюнул я на землю, — неудивительно, что при вашей отваге вы часто терпите поражения. Странно, что хетты или эсоры не захватили Вешикоане, пока вы здесь пиписьками меряетесь.
Этаби не понял всего сказанного, но промолчал, видя, что я сильно не в духе. Меня обуревали смутные сомнения, что удастся натренировать группу воинов, сделав из них аналог спецназа. С такой дисциплиной и завышенным самомнением, где каждый думает только о своей славе, боевой отряд не натренировать.
Мы проходили предмет «тактика и стратегия войн», где разбирали исторические баталии: ошибки или недооценка противника приводили к поражению. Лучшим примером победы дисциплины над отвагой являлись битвы Столетней войны. Лучшие рыцари Франции, цвет нации, погиб в битвах при Кресси, Азенкуре. Французские рыцари, считавшиеся самыми сильными и непобедимыми, пали от рук английских лучников, когда тупо ринулись в атаку, не слушая команды и мечтая прославиться единолично.
— Чего ждём? — отвлёкся от экскурса в историю. Около сотни всадников нетерпеливо гарцевали рядом с нами, готовые сорваться в галоп.
— Тебя ждём, — отозвался Этаби, — ты мой командир. И они это знают, — показал хуррит на соплеменников. Те хоть и гарцевали, проявляя нетерпение, но всё равно ждали наших действий.
— Вперёд, — я легонько пришпорил свою кобылу, и едва не вылетел из седла. Мои ожидания насчёт кротости животного не оправдались, кобыла рванула с места, как будто ей под хвост сунули колючку. Этаби поравнялся со мной полминуты спустя: остальные хурриты скакали, отстав на пару десятков метров. Если для первых всадников ситуация была терпимой, то уже середина отряда скрывалась в клубах пыли.
«Хорошо, что я не с ними», — промелькнуло в голове. Не знаю, каково было хурритам, но, когда моя кобыла перешла на рысь после пяти минут галопа, моя задница воспротивилась такому аллюру. Но гнать галопом долго нельзя — лошади быстро выматываются. Продержавшись минут двадцать на рыси, слегка тронул поводья — кобыла перешла на галоп, давая отдых моей отбитой пятой точке.
Аррапха находится юго-восточнее Митахни, часть дороги проходит по землям эсоров, примыкающих к Митахни с юга. Просветил меня Этаби во время краткосрочной подготовки. А вот что мне понравилось в организации хурритов — каждый имел небольшой запас еды в подседельных сумках и обязательный бурдюк с водой. На отдых мы остановились у небольшого оазиса в долине — здесь имелось три колодца. Один для людей и два для животных. В оазисе находился караван с верблюдами, заревевшими при нашем появлении.
Караван оказался из Урука и вёз финики, пальмовое масло в Хаттуш к хеттам. Старший караванщик, признав в нас с Этаби главных, почтительно преподнёс нам горсть фиников и кувшин верблюжьего молока. Верблюды уже напились, и погонщики торопливо отгоняли их от колодцев, чтобы всадники могли напоить лошадей. Когда караванщик ушёл, я поинтересовался:
— Что за Урук?
— Очень древний город, хурре здесь ещё не жили, когда город уже был. Теперь им владеют сангары и эсоры, — Этаби протянул мне кувшин с молоком, но я отказался. Молоко и так не любил, а верблюжье и пробовать не собирался.
В сумерках остановились на ночь, по словам Этаби, к Аррапха дойдём уже к обеду следующего дня. Когда ночь накрыла плотным покрывалом, заметил вдали на юге много огней.
— Это костры, Этаби?
— Это Нанави, — сплюнул хуррит, — они ночью зажигают костры на башнях, чтобы караваны видели.
Расстояние от Вешикоане до Нанави получалось не больше ста километров. Неудивительно, что столкновения происходят часто, хотя, по словам Этаби, эсоры находились в зависимости от хурре.
— Они сами не воюют, натравляют сангаров, фуралов, хеттов. Хитрые, но воевать не хотят, все больше торгуют.
При его словах вспомнил Инлала — не просто так старый эсор находился в Хаттуше. И шпионская сеть у него была развита: не иначе как эсоры готовятся к одной, но главной для себя битве. Уже собираясь спать, обратил внимание, что на всю сотню воинов только один сторожевой пост.
— Этаби, один человек может уснуть, ему не уследить за людьми и животными, — хуррит не сразу понял, о чём речь.
— До сангаров далеко, кто может на нас напасть? — Этаби широко зевнул, — да и не посмеет никто напасть на хурре.
— А если эсоры уведут ночью наших лошадей? — Этот довод подействовал. После моих слов хуррит подозвал одного воина, оказавшегося его родственником по материнской линии. Поручив организовать ещё один караул и удвоить число дозорных, кузнец завалился спать, накрывшись попоной.
Прежде чем уснуть, долго размышлял: одно было очевидно — военная организация хурритов нуждалась в срочной реорганизации. Мне многое нравилось в этом народе, даже их беспечность была сродни русскому «авось». Но рассчитывать выжить, когда с четырёх сторон набирают силу враги, одного «авось» для этого мало. Кроме хеттов, сильно поднявшихся в военном деле, врагами хурритов являлись сангары, эсоры и фуралы. Последние оказались египтянами, об этом тоже узнал у жреца Сартамана во время посещения храма Тешуба.
— Вы воевали с фуралами? — На мой вопрос жрец усмехнулся. Достав очередную табличку, проводя пальцем по иероглифам и знакам, нараспев прочитал как во времена правителя Саусаттара «храбрые воины хурре полонили фуралов, разграбили его сады и дворцы и привели много женщин из племени, похожего на племя меллуха».
До меня доносилось лошадиное ржанье: для ночлега мы выбрали удачное место, здесь росла, слегка побуревшая от солнца трава. Лошадям не помешает немного подкрепиться даже такой едой, в подседельных сумках запас ячменя не бесконечный.
Утром попросил Этаби собрать воинов и пересчитал наше небольшое войско — сто двадцать один человек, включая меня и Этаби. Вначале хотел разбить их повзводно, но