— Ты оправдан в убийстве Тесуха, а за смерть его брата Сарка, ответственность не грозит, — Саленко показал на мёртвого хетта. — У них считается, что если по закону крови убийца остаётся жив, значит, так было угодно богам, и он невиновен.
— Тесух был одним из стражников, застреленным тобой у храма Шивини и Тушпеа, — пояснил украинец, видя, что я немного запутался.
— Завтра твою кровь будет требовать Инаук, брат убитого Марипа, — перевёл последнюю фразу Саленко, отскакивая от стражников, приближавшихся ко мне с петлей.
— Скажи им, что никуда не убегу, в петле нет необходимости, — украинец попробовал донести мои слова до стражи, но его просто проигнорировали.
Всю обратную дорогу до ямы, группа мальчишек сопровождала нас, периодически обстреливая меня камнями и грязью. Стража пару раз их прогоняла, но упорные дьяволята снова возвращались. Только попав в свою яму, удалось избавиться от их пристального внимания.
— Я знал, что ты победишь, — Этаби стоял, полусогнувшись, держась левой рукой стены.- Иди сюда, брат, дай обнять тебя!
Осторожно усадив хуррита на пол, подробно пересказал ему про бой.
— Зачем ты играл с хаттом? — насупленные брови кузнеца выгнулись мостиком. — Они выставят против тебя сильного бойца, если ты будешь так легко выигрывать. Ты должен побеждать, но, чтобы им казалось, что тебе повезло. Иначе придумают подлость, а я пока не в состоянии выйти на бой.
В словах хуррита была логика — я видел недовольство на лицах жрецов и стражников. Пожалуй, Этаби прав, слишком лёгкие победы могут подтолкнуть хеттов к подлости. Им необходимы наши смерти, не нарушая права помилования, дарованного Адой. И они могут подсыпать в еду отраву, чтобы я потерял концентрацию или ослабел. В любом случае впредь придётся сражаться так, чтобы у них не оставалось сомнений, что я победил только чудом.
Обед, принесённый молчаливым стражником, я пропустил, пока Этаби примерял на себя роль лакмусовой бумажки. Только поздно ночью, убедившись, что еда нормальная, позволил себе наесться. Саленко не появился, хотя мы очень ждали его прихода.
На следующее утро я пропустил завтрак, довольствовавшись маленьким куском сыра, оставшимся после ужина. Процедура выхода из ямы повторилась — с петлей на шее и эскортом из пяти стражников, меня провели к храму. В этот раз Саленко попался на глаза издали: седовласый жрец что-то выговаривал украинцу.
— Они делают ставки, Махуа, так зовут верховного жреца, поставил на тебя деньги. Он просил передать, что если ты выиграешь, то будет еда лучше и свежую солому дадут, — вымученно улыбнулся Саленко.
— Как Ада? — проигнорировал его слова, меня больше беспокоила жена в когтях врага.
— Если не считать, что она пленница, как и мы, то всё у неё хорошо. У неё личные покои в храме, есть прислуга и даже охрана.
— Ей ничего не грозит? Не заставят вступить в брак? — Последнее меня беспокоило больше всего. На мои слова украинец улыбнулся:
— Никто из смертных не может быть супругом богини Инанны, если только сам бог-пастух Думузи не объявится. Тебе пора, помни, что сказал Махуа, — Саленко отошёл, потому что ко мне подходил новый стражник со шрамом на лице. Сняв с меня петлю, лицо со шрамом буквально поволокло меня к жрецам. Зевак сегодня было вдвое больше.
Седовласый жрец по имени Махуа, произнёс гневную речь, тыча в меня костлявым пальцем и воздевая руки к небу. Со стороны можно было подумать, что Махуа ненавидит меня всеми фибрами своей души. Однако это не мешает ему поставить на меня деньги и прельщать улучшением жилищных условий и довольствия.
— Ну ты сука, — Махуа запнулся на мои слова, не поняв смысла, но продолжил речь, встреченную громкими криками и овациями. Стражник со шрамом объявил имя моего соперника Инаук, меня же привычно обозвали сыном шакала.
Инаук был более опытным бойцом, нежели убитый мной вчера Сарк. Он не рубил наотмашь, не кидался в атаку сломя голову. Ловко укрываясь за круглым щитом, хетт делал резкие выпады, надеясь достать меня остриём меча. Мне даже не пришлось играть, соперник попался ловкий и опытный. Но для пущей важности я трижды нанёс удар мечом в круглый щит хетта, встреченный громким гулом зевак. На тренировках по рукопашному бою я всегда чувствовал окончание первого трёхминутного раунда появлением лёгкой одышки. Вот и сейчас, почувствовав, что одышка появляется, решил закончить бой. Отступая, преднамеренно запнулся о неровность и стал заваливаться на спину.
Инаук купился, открывшись, он ринулся вперёд, чтобы пронзить меня мечом, но сам напоролся на остриё моего клинка. Под тяжестью тела, клинок вошёл глубже и показался из спины. Хетт упал на меня, заливая меня своей кровью. Звук медной чащи возвестил об окончания боя — с меня сняли труп и даже помогли подняться. Лицо со шрамом был тем, кто подал мне руку. В его глазах промелькнуло нечто похожее на уважение. Второй день подряд я выживал, выигрывая бой. И только когда Саленко перевёл речь Махуа после боя, стало понятно уважение в глазах стражника. Инаук считался очень сильным бойцом. Он в своё время сам убил человека и смог выжить в поединке крови.
Махуа сдержал слово: нам сбросили столько свежей соломы, что можно было устроить неплохие постели. И еда улучшилась — вечером принесли целый котелок с вареным мясом, сметану, молоко и несколько лепёшек.
Третий, четвёртый и пятый бои были тоже в мою пользу: противник старался, но отправлялся в мир иной примерно за две минуты. Я решил больше не тянуть до трёх-четырёх минут: мне мог встретиться соперник с лучшей, чем у меня выносливостью.
На пятый бой стражник со шрамом снизошёл до того, чтобы спросить моё имя. Меня впервые объявили как Арт из народа Рус, а не как «сын шакала». Я старался запоминать движения своих соперников, нельзя всё время выигрывать благодаря скорости и ловкости. После боя, пользуясь тем, что Этаби уже мог крепко стоять на ногах, тренировал с ним выпады и уклоны.
Как-то в казарме, пользуясь свободным временем, с товарищами просмотрели сериал «Спартак». Моим кумиром был не сам Спартак, а Крикс, этот могучий и непобедимый галл. На мой шестой бой собралось столько народа, что я даже оторопел. В Хаттуше начали слагать небылицы про непобедимого Арта из Русов, далёкого северного