— Про лекаря Родиона Нечаева, который получил какую-то премию от императорской канцелярии, — произнесла она. — За серьезное открытие в лекарском мастерстве. А ведь тот студентик, который пришел ко мне в роковую ночь, тоже был лекарем. Он, кстати, изменился. Стал взрослее, что-ли.
Я замер, как будто кто-то плеснул мне в лицо ледяной водой.
— Может быть, это не тот Родион.
Женщина усмехнулась и покачала головой:
— Я хорошо помню это лицо, Павел Филиппович, — ответила она. — А в журнале есть его фотокарточка. Он изменился. Повзрослел, в глазах появилась уверенность. Но это тот самый студентик. Надеюсь, это совпадение, Павел Филиппович. И этот лекарь не имеет никакого отношения к Арине.
Лицо Яблоковой было спокойным. Но я слишком хорошо знал соседку. И понимал, что она задумала.
— Как тесен мир, Павел Филиппович, продолжила Людмила Федоровна. — Тесен и несправедлив. Он даже не бежал из города. Не скитался всю жизнь, опасаясь, что его поймают. Все это время, он спокойно жил себе в Петрограде. Пока я скиталась в этих четырех стенах и пожирала призраков, чтобы не сдохнуть, этот человек сделал карьеру, стал уважаемым лекарем, получает премии из рук императорского секретаря.
Она взглянула на меня, ожидая реакции. И в этот момент где-то внизу послышался шум. Причем волновались призраки. А через секунду передо мной появился Ярослав:
— Мастер Чехов, к вам посыльный, — произнес он.
— Кто? — уточнил я.
— Призрак, — было мне ответом.
— И что ему нужно?
— Хочет передать послание, — сообщил Ярослав. — Мы можем его сожрать, только прикажите.
Но я покачал головой:
— Кажется, я понимаю, чей это посланник. Пусть пройдет.
Ярослав кивнул и исчез в полу.
— Давайте обсудим это потом, Людмила Федоровна, — произнес я и встал с кресла.
Женщина поджала губы, но кивнула:
— Хорошо, Павел Филиппович.
Я взял со стола чашку с отваром, спустился по лестнице и вошел в приемную, где меня уже ждал гость. Это был тот самый призрак, чей труп я видел в прозекторской. Он был окружен местными привидениями, облик которых был очень решительным.
— Доброе утро, мастер-некромант, — произнес гость. — Я пришел, чтобы…
— Передать весточку от Щукина, — перебил его я. — Который прячется неподалеку. Очень недальновидно. Потому что я легко могу сделать так, чтобы район перекрыли. И бывший жандарм уедет в камеру Мрачного Замка.
— Мастер Щукин просил передать вам, что у него есть одна очень интересная информация, — продолжил призрак.
— Какая же? — уточнил я. — Надеюсь, это чистосердечное признание во всех его душегубствах?
— Он расскажет все при встрече, — был мне ответ. — Но он сказал, что вас это заинтересует. Дело касается вашей покойной матери.
И в этот момент чашка выпала из моей руки. Ударилась об пол и со звоном разлетелась на сотню осколков.
— Где? — уточнил я.
— На старой мануфактуре Ильина, — ответил призрак. — И Щукин очень просил вас прийти одному.
Я усмехнулся:
— И где гарантии, что Щукин расскажет правду?
— Рассказывать будет не он. У него есть призрак, который поведает вам все. Если же Щукин почует, что на него устроили облаву, он развеет этого призрака.
Я кивнул:
— Буду через час.
Призрак-парламентер шагнул сквозь стену и исчез.
— Мастер… — в один голос начали было Ярослав и Козырев, но я только отмахнулся.
— Это очень похоже на ловушку, — добавил Борис. — Лучше и безопаснее будет оцепить район кустодиями, поймать его и уже в отделении узнать, что он хотел вам рассказать.
Я покачал головой:
— Щукин четко дал понять, что развеет призрака. И тогда все, что он знал…
Я замялся, откашлялся, потому что к горлу подкатил холодный ком.
…про неё, — выговорил я наконец. — Развеется вместе с ним. И сразу хочу вас предупредить: ни слова об услышанном Людмиле Федоровне. Во всяком случае, до моего возвращения. Всем ясно?
— А если она спросит? — лукаво уточнил Козырев.
— Старайтесь не попадаться ей на глаза, — заявил я. — А если начнет спрашивать — максимально уходите от ответа.
— Тогда она разозлится, — резонно заметил Ярослав.
— А если вы расскажете, то разозлюсь я.
Бывший культист вздохнул:
— Ладно, пойду посмотрю, что там делает Евсеев.
Он шагнул сквозь стену и скрылся на улице. Козырев задержался:
— Подождите минуту, Павел Филиппович, — произнес он и торопливо исчез в доме. Вернулся он спустя несколько секунд. Перед собой призрак тащил кусочек зеркала:
— Вот. Если что, дайте знать. И мы прибудем, — произнес он.
— Спасибо.
Я взял стекляшку и убрал его в карман пиджака. А затем шагнул к дверям, на ходу вынимая из телефон.
* * *
На всякий случай я отошел на пару кварталов от дома. И только после этого вызвал машину такси. Авто прибыло спустя несколько минут. Я открыл заднюю дверь, сел на сиденье и назвал адрес. Водитель покосился на меня в зеркало заднего вида, но не стал задавать вопросов. Молча кивнул, и машина выехала в указанную сторону. Я же откинулся на спинку кресла и уставился в окно.
Старая мануфактура Ильина располагалась на окраине города. Зданию было более ста лет, даже во времена правления Демидовых, после смены владельца оно продолжило работу. Только смута смогла убить производство, и за десятилетие здание пришло в упадок. Одно время здание даже хотели выкупить, но за время Смуты, у помещения появилось очень много собственников. Часть из которых до сих пор числились пропавшими без вести. Поэтому договориться о покупке не удалось, а затем мануфактуру просто забросили.
Водитель остановил машину у распахнутых ворот и кивнул в сторону заросшей высоким бурьяном территории:
— Прибыли, мастер, — произнес он.
Я вынул из кармана бумажник, отсчитал нужную сумму и, поблагодарив водителя, вышел из авто. Направился в сторону здания.
Под подошвами ботинок хрустело битое стекло и строительный мусор. А впереди, в нескольких шагах от меня, высилось двухэтажное здание, красные кирпичные стены которого были густо разрисованы разноцветными рисунками и исписаны надписями, частично затертыми временем и дождями.
Над входом чернела старая ржавая табличка, на которой едва читались буквы: «Товарищество Ильина». Двери в здание не было. На ее месте зиял черный провал. Я остановился у покосившегося крыльца, глубоко вздохнул, собираясь с силами, а затем шагнул внутрь. И усмехнулся, ощутив тянущее ощущение, которое бывает, когда одаренного отрезают от силы. Видимо, Щукин решил подстраховаться на случай, если прибудут жандармы. Вынул из кармана телефон. Связи в здании тоже не было.
Внутри было темно. Только редкие лучи пробивались сквозь выбитые стекла, разрезая пыльный воздух на полосы света. В этих лучах двигались, пыль и клочья паутины. Где-то в углу ритмично капала вода. Холл бывшей проходной был завален мусором: обломками кирпича,