Нечаева сосредоточенно рассматривала окрестности, но, заметив меня, тут же прервала свое занятие, улыбнулась и помахала рукой. Я немедленно направился к ней.
— Доброе утро, Павел Филиппович, — произнесла девушка, едва я поднялся по ступеням.
— Доброе, — ответил я и открыл дверь, впуская спутницу в здание.
И проследовал за ней.
* * *
Свиридова доставили в зал заседания под конвоем из трех жандармов. Но руки судьи не были скованы наручниками. Князь выглядел достаточно свежим в своем темно-красном пиджаке и белоснежной рубашке. На его пальце блестело фамильное кольцо с гербом. Мужчина прошел к обвинительной скамье, а меня же выпроводили в коридор, и процесс начался.
Я сидел на лавке рядом с Нечаевой. На душе у меня было неспокойно.
— Все хорошо? — мягко спросила Арина Родионовна.
— Думаю, да, — кивнул я. — Просто хочется быстрее разобраться с делом.
— Надеюсь, что Елена Анатольевна не пострадает от этого процесса, — вздохнула девушка. Было похоже, что она искренне переживает за Свиридову. — Никому не пожелаю подобных испытаний! Мой папенька никогда бы не поступил со мной так. Представляю, как княжне дурно от всего происходящего!
Наш разговор никто не мог услышать, потому что в коридоре больше никого не было, кроме охраны, стоящей поодаль.
— Остается надеяться, что она сумеет оправиться от такого удара, — продолжила девушка. — Мне кажется, именно из-за этого предательства наша Яблокова так прониклась к Елене Анатольевне.
— Насколько я помню, Людмила Федоровна говорила, что сама росла без отца, — нахмурился я.
— Ее тоже предал мужчина, — пояснила Арина Родионовна и по-хозяйски поправила в нагрудном кармане моего пиджака уголок платка. — Наша женщина только кажется суровой и сильной. А на самом деле она очень ранимая. Я заметила, как она ухаживает за розами, что растут у дома.
— Как-то она мне призналась, что эти кусты выросли из тех цветов, которые ей подарил поклонник, — рассеянно произнес я.
— Не поклонник, а дорогой ее сердцу мужчина, — поправила меня девушка.
— Может и так, — не стал спорить я. — Вероятно, я просто запамятовал. И вы думаете, что это причина, по которой Яблокова решила сменить гнев на милость в отношении Елены?
— Во всяком случае, она достаточно веская, — Нечаева вздохнула. — Поверьте, оскорбленная женщина способна пожалеть подругу по несчастью.
Я внимательно посмотрел на девушку и спросил со странным трепетом:
— Вы тоже испытали подобное?
— Может быть. Я не помню ничего похожего, — Арина Родионовна повела плечами. — Хотя мне кажется, что если бы меня предали, то все закончилось бы все очень скверно…
Она запнулась и подняла на меня потемневшие глаза.
— Не вздумайте меня предавать, Павел Филиппович.
— Не стану, — я взял ее ладонь в свою, желая дать понять, что даже мысли не допускаю о том, чтобы причинить ей вред.
— Ужасно страшно представить, что я могу сделать, если мне будет по-настоящему больно, — прошептала моя невеста.
— Мы не станем это проверять, — пообещал я.
— Договорились.
Девушка встала и направилась в зал. Я же остался дожидаться, пока меня вызовут.
Дверь зала открылась спустя час. И дружинный жандарм вызвал сперва правоохранителей, которые стерегли шар, а через несколько минут и меня. Я встал с лавки, одернул полы пиджака и шагнул к двери.
Шар, в котором хранился Андросов, уже стоял на трибуне. Я прошел к ней, ответил на стандартные вопросы, которые задала мне судья, а затем вызвал тотемы. Предсказуемо первым появился Буся и важно прошелся у трибуны, чтобы усесться перед столом секретаря.
Я же освободил Андросова из плена. И призрак тут же принялся метаться по залу с обезумевшим лицом. Я нахмурился, глядя, как дух беснуется. Этого в моем плане явно не было. Поди знай, из чего создана тюрьма Мары? И остался ли единственный свидетель в своем уме? Все присутствующие вздрагивали, когда Андросов касался их. Помещение наполнилось холодом.
— Итак, Павел Филиппович, можете ли вы явить нам призрака? — уточнила судья, внимательно глядя на меня.
— Сейчас, — ответил я.
— Что-то не так? — моментально влез в разговор один из адвокатов.
— Нет, все хорошо. Просто призрак слегка ослаб за время нахождения в хранилище. А я пока дам рекомендации, как общаться с призраками. Неупокоенные слушаются только некроманта, поэтому мне нужно будет указать на того, кто будет вести допрос. Иначе призрак может попросту его игнорировать. Итак…
Я взглянул на участников процесса, ожидая ответа.
Судья и обвинитель по очереди представились. Затем пришел черед адвокатов, и я кивнул. Покосился на Андросова, который тем временем замедлился и вовсе остановился, внимательно глядя на меня. А затем произнес:
— Ты спас меня, некромант. Умоляю тебя, не отправляй меня обратно в эту тюрьму!
Я кивнул в ответ, и убедившись, что призрак может общаться, осторожно принялся наполнять его силой, проявив в материальном мире. Сидевшие в зале ахнули, а судья, как мне показалось, слегка отстранилась, вжавшись в кресло.
— Ваш свидетель не представляет опасности для окружающих, Павел Филиппович? — уточнила она.
— Не представляет, — успокоил я женщину и перевел взгляд на призрака. — Отвечай на вопросы.
Я перечислил имена и фамилии участников, и призрак послушно ответил:
— Слушаюсь, мастер-некромант.
Я отошел чуть в сторону, поддерживая нити силы. Андросов принялся отвечать на вопросы, которые ему поочередно задавали обвинитель и судья. Адвокаты в этот допрос не вмешивались, лишь едва слышно переговариваясь о чем-то друг с другом.
Допрос продлился почти два часа. За это время Андросов признал, что его тело поднял для допроса некромант Павел Чехов. Допрос был зафиксирован на видео, и нарушений процесса не было. Затем он принялся отвечать на вопросы обвинителя, честно и очень подробно рассказывая эпизоды, в которых был замешан судья и монархисты. Секретарь заседания едва успевала записывать показания в протокол, быстро щелкая по клавиатуре. Буся зачарованно наблюдал за движениями ее пальцев, и каждый листок на его корнях дрожал в такт звукам.
Наконец, допрос закончился, и я с облегчением убрал тотемы. Призрак исчез. Оставалось последнее слово подсудимого, и вынесение приговора.
— Свиридов