— Борис Николаевич, что случилось? — я не смог открыть глаза и махнул рукой, приглашая призрака войти.
— Ничего. Просто я хочу вас попросить. Не говорите Василию о том, что у меня силенок побольше, чем у него.
— Это почему? — от удивления я поднял веки.
Библиотекарь вздохнул и уселся на краешек унитаза. Выглядел он при этом донельзя смущенным.
— Мне кажется, что это станет для Козырева большим ударом. Василий привык быть важным и, кажется, считает, что опекает меня и Ярослава. Если старик узнает правду, то сильно расстроится.
— Мне казалось, что порой Козырев перегибает, — сказал я.
— Бросьте, Павел Филиппович! Я при жизни никогда не имел друзей. Мало кому было дело до заучки, что копается в книгах. А теперь у меня есть компания. Я стал нужным. Мне это нравится. И не хотелось бы менять хоть что-то…
Призрак насторожился и мгновенно истаял. В комнату тотчас заглянул Козырев и прошелся по мне равнодушным взглядом.
— Бориску не видели? — уточнил он и, не дождавшись ответа, исчез.
Я покачал головой и с неохотой выбрался из ванны. С трудом дошел до кровати. И едва моя голова коснулась подушки, как я провалился в глубокий сон.
Проснулся я от звонка будильника. С трудом открыл глаза и несколько мгновений лежал, глядя в потолок. Затем с неохотой нащупал телефон и выключил сигнал. Взглянул на экран, где уже было сообщение от Нечаевой:
«Доброе утро, Павел Филиппович. Очень надеюсь, что вам удалось выспаться и хорошо отдохнуть. Буду ждать вас у здания суда».
Всю сонливость как рукой сняло. Довольно улыбнувшись, я поднялся, привел себя в порядок, быстро оделся и вышел из комнаты.
Яблоковой в гостиной не было. На столе стояла тарелка с успевшими остыть блинчиками и чай. Я торопливо позавтракал и вышел на лестницу, ведущую на первый этаж, в приемную. Откуда и заметил Людмилу Федоровну. Несмотря на жару, она накинула на плечи вязаную шаль. А на голове у нее вместо обычной прически были завиты какие-то странные тугие кудри, которые женщина явно накрутила утром при помощи магии. Лицо Яблоковой украшал яркий макияж. Губы моя соседка зачем-то накрасила морковного цвета помадой, а глаза были подведены зелеными тенями. На столе перед Людмилой Федоровной стояла огромная чашка с чаем и тарелка с несколькими надкусанными пирожками.
Она сидела в кресле секретаря и втолковывала что-то стоявшему в приемной мужчине:
— Говорю же, у Павла Филипповича сегодня важное заседание. После обеда приходите.
— Тогда запишите меня, — робко начал посетитель, и Яблокова горестно вздохнула. Вынула из верхнего ящика стола толстую тетрадь, открыла ее на случайной странице и вынула из подставки ручку. Взглянула на посетителя.
— Фамилия! — строго произнесла она. — Имя! Размер ботинок.
— Сергей Варфоломеев, — растерянно ответил мужчина. — Сорок третий. Стоп! Зачем это вам?
Яблокова записала что-то в тетради. Затем отложила ручку и строго взглянула на пришедшего:
— Ну вот. После обеда приходите.
Она даже попыталась улыбнуться, но вышло у нее очень уж неестественно. Варфоломеев покачал головой и направился к выходу.
— Жестко, — оценил я, спускаясь в приемную.
Людмила Федоровна театрально вздохнула:
— Этот Варфоломей…
— Варфоломеев, — поправил я соседку.
— Варфоломеев, — повторила Яблокова. — Так вот: он прибыл с пустяковым делом. И я сама могла бы его проконсультировать. Но этот человек отказался и потребовал встречи с вами.
— А что за дело? — уточнил я, направляясь к выходу.
— Да раздел имущества и продажа совместного жилья, — отмахнулась женщина. — Он хочет свою долю продать, а бывшая супруга ни в какую не желает ее покупать. Ну, сами понимаете. Плохо они развелись.
— И что же вы посоветовали? — полюбопытствовал я.
— Да найти цыган или каторжан бывших, и уступить им долю, — ответила женщина. — Но вместо того, чтобы сказать «спасибо» за бесплатную консультацию, он начал еще сильнее настаивать на встрече с вами.
Качая головой, я осторожно произнес:
— Людмила Федоровна, вы провели много времени в стазисе. За эти годы право несколько поменялось. И поэтому прошу вас: не давайте больше никому бесплатных консультаций. Просто записывайте людей на прием после обеда. Хорошо?
Яблокова тяжело вздохнула.
— Я всеми силами… — начала она, но в это время входная дверь открылась. На пороге стоял растерянный мужчина в дорогом костюме.
— Занято! — тут же заявила ему Людмила Федоровна. — Покиньте приемную. Я вас вызову.
Мужчина не стал спорить. Лишь ойкнул и исчез за дверью. А Яблокова продолжила как ни в чем не бывало:
— Шастают тут, с мысли сбивают. Так вот: я всеми силами хочу помочь тебе и сделать твой приемный день хоть чуточку легче. И чем ты платишь мне? Черной неблагодарностью…
Она тяжко вздохнула и продолжила:
— Ладно, не буду я твоих клиентов консультировать. Езжай уже.
— Спасибо, — поблагодарил я и направился к выходу.
— Павел Филиппович!
У двери я остановился, обернулся.
— Ни пуха, — произнесла женщина.
— К демонам, — ответил я и покинул приемную.
Глава 14. Заседание
Машина была уже подана к крыльцу. А у капота с настороженным видом стоял Гришаня. Заметив меня, он натянуто улыбнулся в знак приветствия и открыл заднюю дверь, предлагая мне занять место в салоне.
— Доброе утро, мастер, — произнес он, изобразив вежливый полупоклон.
— Доброе, — ответил я, абсолютно не удивляясь тому, что водитель был уже осведомлен об утренней поездке.
Он сел за руль, обернулся и деловито уточнил:
— Ничего, если вас к зданию суда человек из «Сынов» доставит? Это не станет проблемой?
— Ну, на машине нет номеров семьи, — ответил я, пожимая плечами.
— И то верно, — согласился парень и завел двигатель. И машина тронулась.
— Как настроение, мастер? — Гришаня начал разговор беспечным тоном.
Но я теперь уже совсем иначе смотрел на него. Отчего-то вспомнился деревенский одичавший пес, который жил в деревне у нашего поместья. Мальчишки говорили, что однажды он просто вышел из леса и без опаски направился к домам. Видимо, пес знал людей и совершенно не боялся их. Точнее, на удивление точно определял, кто из человеческого населения не представляет опасности. В число безобидных вошли ребятишки и некоторые женщины, из тех жалели животину, подкармливая ее объедками. А вот хмурых мужиков пес обходил по дуге, стараясь при первом же проявлении внимания рвануть прочь.
В один из дней довольно молодой парень решил показать удаль в компании и надумал пнуть старого пса. Тот увернулся от ноги и рванул прочь под хохот глупого человека. А ночью вернулся, отыскал избу шутника и передушил птицу в курятнике.
Поначалу все решили, что это лисица забралась в деревню. Но на следующую ночь история повторилась. В этот раз пострадали козлята.