Я любовался Нечаевой, которая потрясла кулаком в воздухе, а потом усмехнулась:
— Про себя даже говорить не стану. Вы и так все знаете
— Знаю, — кивнул я. — Так чем же вам не угодил Гриша? Раз вы говорите, что он хитрый и не злил вас нарочно?
Девушка замялась.
— Я чувствую от него сильный запах псины, — нехотя призналась она, и я заметил, как ее щеки едва заметно покраснели. — Такой, что его не перебивает даже парфюм.
— Странно, что Фома не увидел в нем этой особенности.
— Думаю, это можно легко объяснить, — Нечаева пожала плечами, — Фома не выпускал своего кота наружу в присутствии Гриши. На это не было повода. Да и не так уж много времени они с Гришей провели рядом. А в своей обычной человеческой форме наш Питерский все же человек. А вот я… — Арина Родионовна потупилась, но я понял, что она просто кокетничает, — я всегда остаюсь собой настоящей. Я не человек и не кошка. Я одновременно и то и другое.
— И это прекрасно, — произнес я едва слышно, точно зная, что Нечаева разберет каждое слово.
— Иногда я сама себя боюсь, Павел Филиппович! — вдруг выпалила девушка. — С тех пор, как я стала вспоминать прошлое…
Я ободряюще улыбнулся, и в этот момент в приемную вошла Яблокова.
— Вот ваш чай, Павел Филиппович, — произнесла она, передавая мне фляжку. — Настоян точно по рекомендации. Используй его с умом.
— Спасибо.
Я взял емкость и убрал ее в карман пиджака. Арине Родионовне Яблокова протянула пузатый термос.
— Здесь чай попроще. Вам тоже сгодится.
— А как вы поняли, что я уговорила Павла Филипповича взять меня с собой? — удивилась моя невеста.
— У вас не так много времени на то, чтобы проводить его вместе, — посетовала соседка. — Я бы тоже на вашем месте захотела отправиться с женихом на свидание. Пусть и в прозекторскую.
— Какой жених — такое и свидание, — хихикнула Арина Родионовна и взяла с полки свою сумочку. — Я готова!
А через долю секунды во дворе послышался звук подъезжающей машины.
— Нам пора, — со вздохом произнес я и подал руку своей спутнице.
* * *
Шуйский отрядил за мной целый кортеж из трех машин. Две из них были обычными патрульными автомобилями, с синими полосами. Третья же была черным представительским авто, которое, по-видимому, было на балансе жандармерии для особых задач. Например, для поездки начальника жандармерии на доклад к Великому князю. Или чтобы доставить одного особо важного некроманта. И едва мы с Ариной Родионовной оказались на крыльце, из черного авто вышел водитель. Он обошел машину и галантно открыл заднюю дверь.
Мы заняли места на широком сиденье и выехали со двора. Патрульные машины включили проблесковые маячки, заставляя транспорт уступать дорогу, и кортеж полетел по трассе. Я же прикрыл глаза и задремал. Нечаева держала мою ладонь в своей, и от этого на душе становилось светлее.
Дорога до прозекторской заняла немного времени.
— Прибыли, Павел Филиппович, — послышался голос Арины Родионовны, и я с неохотой открыл глаза.
Кортеж уже стоял на территории прозекторской. На парковке я заметил пяток патрульных машин. А у дверей нас ждали Шуйский и лекарь в белой рясе.
— Интересно, зачем здесь целитель? — удивилась Нечаева.
— Скорее всего, ему просто хочется посмотреть, как работает некромант, — ответил я, выходя из салона.
— Добрый вечер, — поприветствовал меня Дмитрий.
— Добрый, — отозвался я. — Спасибо за сопровождение.
— Пустое, — отмахнулся жандарм. — Вы не будете против, если на допросе с нами будет присутствовать представитель Синода?
Я удивленно поднял бровь.
— Новое распоряжение Синода, — с улыбкой пояснил лекарь. — Вы же понимаете, что оживлять мертвых мог только Искупитель.
— Я не оживляю их, — поправил я лекаря. — Скорее, реанимирую на время.
— Поэтому я и должен буду зафиксировать, что мертвые после допроса вернулись в свой привычный вид, а не пошли бродить по столице, — с готовностью закивал лекарь.
— Хорошо, — согласился я.
— Тогда идемте, — заключил Дмитрий и открыл скрипучую дверь. Мы последовали за ним.
— Вопросы для протоколов уже составлены, сам опрос будет фиксировать камера, — начал инструктировать меня Шуйский. — Вопросов мало, так что каждый мертвяк не отнимет много времени.
— Стенографии не будет? — уточнил я, и Дмитрий поморщился.
— На территории прозекторской сложно найти пару понятых, — ответил он. — Помощники лекарей к вечеру уже в дугу пьяные, и не смогут подписать бумаги. Так что придется оформлять все в отделе.
— Мертвые и сами могут подписать документы, — возразил я.
— Боюсь, что протокол опознания, подписанный мертвецом, будет выглядеть… несколько комично, — ответил Шуйский.
Я только пожал плечами:
— Ну, мое дело предложить.
— Огромная благодарность вам уже за то, что вы согласились принять участие в опознании, — произнес Дмитрий, открывая двери прозекторской.
Тела уже лежали на столах. А в углу дежурило несколько жандармов. Неподалеку на штативе была установлена готовая к записи камера. И я щелкнул пальцами, призывая все тотемы. Закатал рукава пиджака и деловито уточнил:
— С кого начнем?
— Наверное, в первую очередь вам интересен ваш приютский? — осведомился Дмитрий. И после моего кивка продолжил: — Тогда с него и начнем.
Он указал в сторону нужного стола. Я выдохнул и подошел к лежавшему на металлической поверхности телу очень бледного юноши лет девятнадцати. На большом пальце правой ноги красовалась бирка с номером. Осторожно создав плетение, я напитал мертвеца силой, и через несколько секунд труп резко открыл глаза и сел на столе.
— Спрашивай, некромант, — произнес он скрипучим голосом.
Я покосился на Шуйского и уточнил:
— Кто будет задавать вопросы?
— Игнат, — жандарм жестом подозвал паренька, по виду стажера, который мигом подбежал к столу, на ходу вынимая из кармана помятый лист.
— Отвечай на вопросы Игната, — строго приказал я мертвецу. И пояснил жандармам: — Труп не может долго находится в ожившем состоянии. Ему неуютно в материальном мире. Так через несколько минут он начнет сопротивляться моей воле. И мне будет все тяжелее его удерживать. Ясно?
— Ясно, мастер некромант, — кивнул Игнат, и я отошел в сторону.
Оператор направил камеру на ожившего мертвеца так, чтобы его лицо было в кадре. Игнат же откашлялся и начал допрос:
— Фамилия, имя, отчество!
Голос у парня не дрожал. Говорил он на редкость уверенно, словно не ведал страха перед сидевшим перед ним ожившим мертвецом. Ну, или тщательно скрывал свои эмоции.
— Пахомов Кирилл, — отчеканил мертвый. — Отчества не имею.
Я облегченно выдохнул. Значит, возможно, Миша, помощник мельника, все еще жив.
— Цвет Силы?
— Синий. Криомастер, — был ему ответ.
— Воспитанник приюта святого Гавриила? — вклинился я в допрос. Игнат