— Это точно, — согласился я. — Спасибо за вашу заботу.
Яблокова, которая уже стояла у лестницы, обернулась и произнесла:
— Думай о хорошем. Просьба Шуйского далеко не пустячная, так что Дмитрий Васильевич будет тебе должен. Хотя ты наверняка разменяешь этот долг на какую-нибудь чепуху.
Последнюю фразу дама произнесла со вздохом. А затем направилась на второй этаж.
— Я могу составить вам компанию, — предложила Нечаева, но я покачал головой.
— Не думаю, что прозекторская — самое приятное место для времяпрепровождения. Да и пробыть там придется не один час.
Арина Родионовна упрямо возразила:
— Мне будет несложно, если вы об этом.
Я взглянул на часы, собираясь сослаться на прием, и вздохнул. Стрелки на циферблате показывали ровно пять вечера. Рабочий день уже закончился, а значит, крыть было нечем.
— К тому же я могу поделиться с вами силой в случае чего, — лукаво продолжила девушка, легко коснувшись кончиками пальцев моей ладони. И по коже прошел приятный холодок.
— Ну, если вы желаете… — начал было я.
— Желаю! — перебила меня Нечаева.
Ее лицо осветила улыбка, и я кивнул:
— Хорошо.
— До прозекторской нас доставит Гриша? — уточнила секретарь, и мне показалось, что при упоминании имени водителя, она слегка поморщилась.
— Нет, Дмитрий Васильевич обещал прислать машину.
— Слава Искупителю, — едва слышно произнесла девушка.
— Гришаня чем-то вам насолил? — мигом уточнил я.
Но Нечаева покачала головой:
— Нет, что вы. Он бы не решился на такое. Наоборот, был очень вежлив и обходителен, когда со мной сталкивался. И стоит признать, что ваш новый водитель точно знал: попадаться мне на глаза слишком часто не стоит.
— Вам лучше рассказать мне, что произошло. И какая кошка между вами пробежала, — упрямо потребовал я.
Девушка улыбнулась последней фразе, оценив мой корявый юмор. Но тут же замялась, словно думая, стоит ли продолжать беседу. Затем все же решилась.
— Вы же знаете обо мне все, — она закусила губу. — Во мне есть много человеческого, но все же часть меня навсегда останется дикой. Я вижу иногда в ваших глазах понимание этого. Вы и сам не простой смертный. И потому я хочу верить, что мы сможем быть вместе, несмотря…
— Сможем, — перебил я девушку и взял ее ладонь в свою. — Не сомневайтесь в этом.
— Хорошо, — с облегчением выдохнула Арина Родионовна и склонила голову к плечу. — Но эта моя особенность позволяет мне сейчас видеть чуть больше, чем мне хотелось бы. И я вижу таких как он настоящими. И у вашего нового водителя есть свои плюсы и минусы.
— Таких как он? — тут же уточнил я. — Думаете, Гриша не совсем человек?
— Можно сказать иначе: он совсем не человек, — поправила меня девушка и покосилась в окно, словно опасаясь, что наш разговор могут услышать. — В моем родном мире таких называли перевертыши. Но здесь магия работает по-другому, так что вряд ли он может оборачиваться в волка. Но судя по его поведению, волчья натура уже давно подавила в нем человека.
— Перевертыши, — протянул я недоуменно.
— Люди, которые умеют оборачиваться в зверей, — пояснила девушка. — Чаще всего в волков и медведей.
— То есть он шаман, который не раскрылся? — уточнил я. — Как наш Фома?
— Не совсем, — ответила Нечаева. И тут же поправилась: — Вернее совсем нет.
Она нахмурилась, подбирая слова.
— В Фоме есть сильный дух-покровитель, который помогает ему в жизни. Мастер Питерский в первую очередь человек, а уже потом кот. Гришаня же духа-покровителя не имеет. Он сильнее, выносливее и проворнее обычных людей. На нем всегда все заживать будет как на собаке. Его чутью стоит доверять, потому как он шкурой ощущает неприятности и засады. Также может управлять животными и, как вы выразились, «привлекает внимание женщин». Таких принято звать кобелями. Но Гришаня и впрямь немного… самец, — девушка смешно наморщила нос. — Возможно, парень по-иному владеет силой. Но волчья натура поработила его как человека. Поэтому у него так просто вышло притвориться братом Миши из Московии.
— Волк в овечьей шкуре, — пробормотал я, и девушка кивнула.
— Все так. И в этом нет ничего страшного. Потому как мы с вами знаем, что быть человеком не всегда хороший выбор. Будь Гриша простым парнем, без этой волчьей составляющей, то давно бы уже погиб. Не удивлюсь, если ваш водитель считает себя крайне удачливым. Наверняка полагает, что ему просто, как он выражается, «фартит». Но с чем ему повезло, так это с натурой. Волка сложно застать врасплох, обмануть или заставить делать что-то против его воли. Он будет всегда защищать сначала свою шкуру, а уж потом исполнять клятвы.
— Очень удачная черта характера, учитывая, что выживать парню приходилось не в лучших условиях, — заметил я.
— Помните, что Гриша всегда будет сам по себе. До тех пор, пока не признает в ком-то вожака. И только после этого он может стать ему преданным. Его не привязать клятвой, не принудить и не купить. С ним не сработают любые человеческие увертки. Но если ваш водитель даст вам слово по своей воле, то ему можно будет доверять.
— Однако слово свое Гриша сдержит только при условии, что ему не придется портить шкуру, верно? — уточнил я.
— Он выкрутится и не станет рисковать. Такие как он умеют находить выход из самой сложной ситуации. Конечно, до кошачьих им далеко, — девушка усмехнулась, показав кончики удлинившихся клыков, — но волки все же относятся к семейству псовых. Им нужен вожак. И они постоянно будут его искать, или сами станут им. Но вы же понимаете, что для вожака у Гриши не хватает статуса. Останься он сыном помещика с титулом, и я бы не позавидовала крестьянам в его деревне. Быть может, мужикам пришлось бы поднимать своего барина на вилы.
— Он не показался мне жестоким, — возразил я.
— Потому что он не дурак! — припечатала Арина Родионовна. — Но не обманывайтесь, Гриша при необходимости способен проявить свои волчьи качества в полной мере. Он может стать опасным врагом или хорошим помощником. И то и другое у него получится исполнить мастерски.
— Наверное, его не стоит держать поблизости, — предложил я. — Если он вас так раздражает…
— Глупости, — отмахнулась девушка. — Было бы неразумно отказываться от возможности приручить волка. Если он останется рядом с вами по своей воле, то станет верным слугой. А может быть, и очередным вашим другом. Есть у вас такая особенность, Павел Филиппович, обрастать людьми со специальным даром. И нравится им.
— Вы предвзято ко мне относитесь, — смутился я.
— Вы приглянулись Людмиле Федоровне, — девушка принялась загибать пальцы. — Фома считает вас лучшим другом и покровителем. Морозов говорит о вас с гордостью, словно