Тот уже не шипел, как змея, а визжал, как поросёнок, извиваясь всем телом. Вот только с рукой, заломленной за спину, особо не повырываешься. И я продолжал брать Павлика на болевой, заставляя гадёныша вжиматься лицом в заснеженный асфальт.
Две секунды спустя подскочил Бубен и, схватив парня за вторую руку, которой тот пытался упираться в землю, заломил туда же, за спину. И убийца сдался: нож с рунами наконец-то выпал, ну а мой приятель потянулся куда-то в область ширинки Павлика.
Я успел невесть что подумать, пока не понял, что Бубен расстёгивает парню ремень, чтобы вырвать его из штанов. Не Павлика, конечно, а его пояс.
— Сейчас! — протяжно рыкнул Бубен. — Держи руки! Обе!
Я артачиться не стал: схватив руки убийцы, свёл их вместе. При этом не забывал давить коленом в основание шеи. Успел даже подумать, что если парень будет так дёргаться, есть риск эту шею случайно сломать. Но и ослаблять давление было опасно: убийца мог вырваться.
Тем временем Бубен ловко свернул пояс Павлика и, сделав петлю, накинул на сведённые за спиной руки. А потом не мешкая затянул, уперевшись коленом в задницу парня.
— Давай ногу! — рявкнул он.
Я обернулся к правой ноге Павлика и потянул её на себя. Пришлось ударить кулаком в сгиб, чтобы быстрее согнуть — получилось. Ещё несколько секунд, и надёжно, но неудобно зафиксированный Павлик выл, пуская сопли, на земле. Ну а мы с Бубном кинулись к истекающей кровью Алёне.
А девушка, кажется, больше страдала не от кровотечения, хотя оно и было неслабым, а от того, что не может говорить. Показывала на свой рот, раскрывала и закрывала его, а из глаз катились ручьи слёз, размазывая тушь чёрными подтёками.
Я поспешно начал расстёгивать ей шубку, путаясь пальцами в меху, а Бубен задрал рукав.
— Царапина, но кровит, — деловито сообщил он.
— Чтоб меня!.. — выругался я, стягивая со своих рук перчатки и снова вступая в неравный бой с пуговицами на шубке.
Бубен потянулся мне помочь, и вместе мы справились с непокорной верхней одеждой. А потом задрали пушистый свитер, маечку — и оба с облегчением выдохнули. Тоже порез, и не слишком глубокий.
— Сможешь перевязать? — спросил я.
— Да с полпинка! — фыркнул Бубен. — Чем?
— Сука!.. — выдохнул я.
В машине был ящичек с набором первой помощи. Но где осталась та машина?
— Так, девонька, спокойно! — Бубен погладил Алёну по голове. — Спокойно! Слушаем меня!.. Слушаешь? И не надо плакать! Такая красивая, а вон тушь как размазало! Вдруг так не будет красиво? А ты же красивая, да!.. А голос вернётся! Обязательно!.. Федя, звони своим!.. Так, хорошая моя, я тебе сейчас скатаю маечку за нижний край, да? И ты получившийся валик прижмёшь к животу сильно-сильно. А я закрою твою ранку на руке, хорошо?
Память Андрея подкинула воспоминания, как его опытные коллеги точно так же прекращали истерику у молоденьких девочек. Видимо, Бубен хорошо понимал женщин. Уж слишком профессионально действовал.
Эти размышления не помешали мне вытащить трубку, найти контакт Кости и позвонить. Гудки шли долго. Следователь никак не хотел просыпаться. И когда его сонный голос всё-таки прозвучал, я выдохнул с облегчением.
— Кто?
— Константин, это Федя! Доброй ночи!
— Федя?.. Какой… Федя, блин, ты знаешь сколько времени? — наконец, возмутился он.
Мне показался какой-то голос на заднем плане, или нет?
— Константин, прости, что посреди ночи… Скажи, это на ваш отдел повесили нового убийцу двусердых?
— Да… Сегодня на совещании… Так, стой… Ты чего звонишь?..
Нет, я определённо слышу на заднем плане голос. Знакомый, кстати… Женский, кстати…
— Константин, я, кажется, его поймал!
— Кого поймал? Убийцу? — не понял следователь. — Так я знаю… Нового⁈
А вот сейчас голос на заднем плане был отчётливо слышен. И этот голос обещал мне завтра разнос и головомойку. Впрочем, я только порадовался и за Малую, и за Константина.
— Да понимаешь… — я на миг замолчал, пытаясь придумать объяснение такому совпадению.
Случайно встретили или девушку провожали? Вдвоём? Сомнительно.
Остановился на первом варианте:
— Ехали с Бубном из трактира. Увидели, что какой-то парень за девушкой идёт по темноте. Думали проехать, но прямо вот что-то дёрнуло… А он её догнал, начал ругаться… А потом как выхватил зуботычину, и давай её резать!..
— Ты хоть мне-то сказки не рассказывай! Заказчица?
— Ага, — сознался я.
— Куда ехать?
Я выдал адрес.
— Убийца живой?
— А не слышно? — удивился я. — Живой, визжит…
— Сейчас пришлю ребят! Будьте там! — рявкнул Костя. — Ничего не делайте! Скорая нужна?
— У девушки два пореза. Жива, но много крови! — отрапортовал я.
— Перезвоню! — Костя отключился.
— Ну что? — спросил Бубен.
— Сейчас кого-то пришлёт… — ответил я, и трубка в этот момент зазвонила. — Да?
— К тебе едут две машины! — сообщил Костя. — В одной ребята Бака, в другой Сыч. Будут в течение пяти минут.
Он снова отключился, а я сообщил новости Бубну:
— Будут через пять минут!
— А есть они у нас? — с большим сомнением спросил тот, и я вдруг заметил, что и он, и девушка как-то странно смотрят на вход во двор. — Ох, тут у нас такие гости…
Я всмотрелся в темноту, скрашенную белизной снега. Выныривая из неё, четверо мордоворотов шли к нам уверенным шагом. И двое крайних уже начали расходиться в разные стороны…
Время для меня снова замедлилось. Вышло легко и как-то само собой. И я нахмурился, пытаясь понять, что дальше делать в этой ситуации. Пять минут? Даже если я продержусь две, парням ничего не светит.
Вот только как их задержать, если они пока не представляют угрозы?
«Украшение компаний! Что не спится на погосте?» — подкинула память Андрея.
— Или плохо закопали? — закончил я вслух, вскидывая револьвер.
Удивительно, но моя фраза заставила мордоворотов сбиться с шага.
— Чего? — не удержался от вопроса один из них.
— Вы пытаетесь подойти к раненой двусердой! Ваши намерения неясны! Два шага назад! — громко проговорил я.
— Парень, ты чего? — удивился ещё один мордоворот.
— Два шага назад!