Пока всех замесили — уханькались кровью, мама моя! Поэтому, когда Айко притащила мне пленного, одетого в колониальный англицкий комплект одежды, я уже успел дважды прогнать магическое очищение. А если кто не в курсе — с вас слетает всё, в чём вы были уляпаны. И вот стою я весь такой красивый, белый, а вокруг всё кровью залито. Художественными такими брызгами. Айко, хорошая девочка, бросила добычу в самую большую кровавую лужу. И, естественно, тут же получила:
— Вы не имеете права! Конвенция пленных…
— Я её не подписывал! — прорычал я и легонько наступил орущему деятелю на спину.
— А-а-а!
И чего орёт? Ещё же ничего и не началось… Вот когда Айко к делу приступит, вот тогда орать можно будет. Хотя и поздно.
— Заткни его, Айко.
Она деловито ткнула пленного куда-то в шею когтем. Тот дёрнулся и затих. На мой вопросительный взгляд лиса пояснила:
— Жив, только в обмороке.
— Жив — эт хорошо. Ты оттащи его к нашим, и пусть тягачи сюда ведут. Будет у артиллериста сегодня праздник.
— Илья Алексеевич, это неразумно! Вы останетесь без охраны!
— Вот и выполняй быстрее! Чтоб одна нога здесь, другая там.
— Есть! — вздохнула лиса, что в её исполнении выглядело — обосратушки. Схватила зубами пленника и убежала.
А я обошёл батарею. Судя по всему, на скорую руку оборудована. Просто выбрали ровное место посреди местного леса-джунглей, выставили в ряд и палили. Причём, насколько я в артиллерии разбираюсь, большинство выстрелов — в белый свет, как в копеечку. Тут же не только заряжать нужно уметь… поправки эти всякие…
Большинство убитой обслуги — местные. Скудно одетые, худые, чахлые какие-то. Вот как так? Судя по буйной местной растительности, тут же палку в землю воткни — урожай получишь. А местные через одного — задохлики. И оружия нормального нет. Ну ты ж обслуга артиллерийская, хоть тесак пехотный обязан иметь. А тут пара старинных ружей, им самое место в музее, пара сабель — и всё…
За нами следят.
Да это я уже понял. Спецом Айко отослал. Это ж по любому — засада.
А тогда?
Интересно мне. С лисами мы их тут быстренько к когтю прижмём, а поговорить?
Зря! Нужно убить, а говорить потом!
Тоже вариант.
Я улыбнулся, сел задницей на наиболее чистые снарядные ящики и прорычал:
— Выходи по одному! Сколько можно прятаться? Я чую тебя! — я ткнул когтём в сторону джунглей. — И тебя! — в сторону канавы.
В лесу зашевелилось что-то огромное. Опа! Теперь понятно, как они сюда пушки припёрли. Раздвигая зелень, к батарее вышел слон. Оно, конечно, в Африке я тоже видал слонов, тамошние даже крупнее, но вот так, вблизи — громадная зверюга, скажу!
А из канавы поднималось узкое длинное тело огромной змеи.
Комитет по встрече?
Похоже.
— Я так понимаю, вы хотели меня видеть?
— Не именно вас. Любого, кого пошлют ликвидировать угрозу. — Вместо слона к пушкам подошёл низенький тучный индус. Этот явно не голодает. А змея оказалась миловидной девушкой. Как внезапно, а?
— Удивительно только то, что вас было всего двое. — Голос у змеи оказался низким и каким-то хриплым. В канаве лежала, простудилась?
— Да тут и одному-то делать было нечего. Подставили бедолаг, — кивнул я на разбросанные вокруг орудий трупы.
— Да кто шудр считает?
— Кого?
— Шудр. Низших, — высокомерно улыбнувшись, пояснила змея.
— О как. А вы значит — «высшие»?
— Именно так, — с чувством собственного величия едва обозначил кивок головой слон. — Может, представитесь?
— А зачем? Мне с будущими трупами разговаривать не о чем.
— Русский, ты так уверен в себе? — змея уже не улыбалась. — Здесь тебе не родные снега, здесь — Индия. И у неё свои хозяева!
Надоела. Давай съедим?
А давай.
Дашь порулить?
Забирай!
Зверь наклонился вперёд и молниеносным ударом свернул девушке-змее голову набок. А потом прыгнул на хребет спешно обратившегося слона.
Н-на!
И голубые когти вспороли спину индийского оборотня. Зверь рванул, ещё и ещё. Что-то лопнуло, слон жалобно затрубил и рухнул подломив передние ноги. Зверь спрыгнул в сторону и мягким стелящимся шагом пошёл вокруг поверженной громады.
— Теперь ты доволен? Теперь это твои земли? Тебя съедят здешние падальщики. А я домой уеду.
— Убийца… — прохрипел слон медленно превращаясь обратно в человека.
— Не я приволок к чужой крепости пушки.
Я повернулся проверить змею. К моему гигантскому изумлению она была жива. Огромная змея билась посреди пушек и вроде как даже помирать не собиралась.
А, может, это агония?
Ну не знаю. Чего-то мне страшновато подходить — укусит ещё!
Ага.
А давай в неё из пушки шмальнём?
Знаешь, ты меня порой так удивляешь. Вроде в одной голове живём, а поди ж ты!
Мы самые!
Знаю!
Улыбнулся я и принялся ворочать гаубицу. Так-то она на ближний выстрел не рассчитана, но я думаю — справимся. И только я, значицца, приноровился, как змея замерла, уставившись на меня немигающим взглядом:
— Не убивай меня! Я дам клятву служения! Не убивай! Это ошибка!
— Ага, не убивай меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь! — хихикнул я. Что-то я внезапно себя в сказке почувствовал. И на кой мне ещё одна дамочка? Да ещё и змея?
Давай грохнем её! Чего застыл?
Что-то я… не знаю… Как-то это неправильно.
Слона же грохнули? И эту тоже…
Слон — мужчина. И большой к тому же.
Нелогично.
Уж как есть.
— А ты вообще вылечиться-то сможешь? Вроде ж шею тебе сломал…
— А я уже. Почти.
— Ага? — Я выпустил когти и прыгнул на змею. — А если я тебе её оторву? Да ещё и съем? Вылечишься?
И тут понял, что под лапой не толстое бревно змеиного тела, а женское. И когда успела? Да блин горелый! Вечно меня моя доброта подводит…
— Илья Алексеевич, вы целы?
— Ядрёна колупайка! Айко! Не подкрадывайся ты так ко мне, чуть