ноготь грызет не вдруг,
образом и подобием
молоденький демиург.
Прикуривает невесело…
Эй! Погоди, постой!
…Оскалился новый месяц
фиксою золотой.
* * *
Птица в небе — малая соринка —
прилипает к склере голубой,
наливается в углу слезинка,
легонького счастья полуболь.
Птица, ты попала в клетку!
Нежность абсолютной круглоты
хищно схватывает хрупкий слепок —
небо пьет, и в этом небе — ты.
Время — неумелая затея,
но в синематографе слепцов
я слежу за птицей — леденея,
в небо погружается лицо.
И мелькает — каждый миг — по птице!
Каплет птица в милую лазурь…
Рвется, тает, зыбится, слоится —
упокой, прости и образумь…
* * *
Прощайся с собой
простейшим жестом руки.
Иди походкой слепой
куда идут старики.
Это — сквозь решето
убегает вода,
это всего лишь то,
чему учился всегда.
Всю короткую жизнь,
долгую маяту,
как ее ни скажи —
горечь ее во рту.
Дождь идти перестал,
лишь едва моросит,
прямо в пролет моста
белый катер летит.
Чайки кружат над ним,
собственно, вот и всё.
Дым летит из трубы,
ветер его несёт.
* * *
Вкусившему смерть слышится стон —
ветер терзает куст.
И становиться ложью то,
что исходит из уст.
Море шумит. Когда на песок
выкатит черепа,
чуждым гортани злым языком
вирши начну кропать.
Хорей, гекзаметр, анапест, ямб,
капризный брахиколон —
вот и всё, что ранит меня
от начала времён.
Мешался с мужеским бабий пот,
сплетались с ногой нога,
и достались Парису плоть,
а Менелаю — рога.
Дул в свирель козлоногий бог,
желтели глаза в упор.
И Эсхил оттачивал слог,
а Клитемнестра — топор.
Хорей, гекзаметр, анапест, ямб,
капризный брахиколон —
гром и ветер слышатся нам
от начала времен.
Юрий Михайличенко / Барселона /
Юрий Михайличенко — автор-исполнитель из Барселоны (Испания). Юрий Михайличенко — продюсер, композитор, режиссёр, поэт и переводчик, общественный деятель. Родился в Киеве в 1967 году. Окончил Киевский университет театра, кино и телевидения имени И. К. Карпенка-Карого. С 1991 года живёт в Барселоне. С 1995 по 1998 год работает на каталонском телевидении TV3 в известных телевизионных шоу продюсерской компании «Террат». Обладатель золотого диска 1999 года (Warner Music España). Лауреат Международных премий.
Мы умножились телом и рожею
мы умножились телом и рожею
мы надулись в порыве округлости
пальцем тыкаем в дырку порожнюю
смотрим в скважину глазом для мудрости
никогда я не жил в человейниках
знать не знаю имён думачайников
наша совесть застряла в бездельниках
наша глупость попала в начальники
седидомцы бетонно-кирпичного
светоточкой смещённого зрения
вот уставились окна глазищами
на поток непонятного времени
погулянцы, мечтая о космосе
покоряя асфальтово-серое
пролетают в плену невесомости
над землёю бездумной фанерою
мы невольно попали в попутчики
конвоиры, преследуя беглого
но пока не надели наручники
есть надежда добраться до хлебного
вертолётом по графику выгула
не касаясь ни тверди ни воздуха
голомордый колдует над книгами
голорукий жалеет о созданном
Никто никому не нужен
в руки из рук порукою
мы были детьми и внуками
а в грудь наповал сражёнными
мы были мужьями и жёнами
время любви в намордниках
долго ходили в угодниках
дом, работа, зарплата
чёрного день квадрата
на гроб собирая блохами
часы наблюдая вздохами
в трубу завывая стужею
никто никому не нужен
Ничего хорошего
живи у меня, сказал я ей
и она поселилась
её чемодан, как большой портфель
где сердце билось
какого-то прошлого, тук тук тук
какого-то прошлого
мы танцевали под этот стук
ничего хорошего
Проводница
шатались люди по перрону
чужая жизнь, чужая совесть
и скрип последнего вагона
заметил тронувшийся поезд
не жди меня, я не вернусь
страну мою давно украли
осталась гречневая грусть
необъяснимая словами
так ехал я на верхней полке
как зек на нарах за границу
мелькали сосны, торчали ёлки
и молодая проводница
носила чай, дарила сахар
виляла попой неумело
весне проигрывая в карты
своё нетронутое тело
свои не крашенные губы
свои потрёпанные годы
вагоны выцветших прелюдий
в стране гитарных переборов
где вечный вой, гудок зануда
где вечный бой, на полустанках
поёт нужда, гремит посудой
отравы купленная банка
и только боль, и только вера
закрыв глаза смотреть на это
ребёнком глупого припева
на грани страшного ответа
не дорасти, не догадаться
куда пришёл, куда вернулся
и вновь пытаешься добраться
рукой до собственного пульса
Пустоты
И. Бродскому
жизнь — огромные
пустоты пустота на пустоте
ты отмажешься, а кто-то
завтра сдохнет в нищете
трудно, кажется, не встретить
а ведь не встретишь никого
и на праздник после