Я слушал внимательно. Не перебивал. Мартынов, уставившись на Хусейна, медленно пережевывал свою нехитрую пищу.
— В тысяча девятьсот семьдесят девятом году отряд провел первую операцию, — продолжал Надим. — Ночью пробрался вдоль Пянджа и уничтожил пограничный пост правительственных войск Афганистана. Выжившие пограничники докладывали, что «напавшие растворились, как призраки». Слухи о «тенях из ниоткуда» быстро распространились среди «зеленых». А потом повлекли всплеск дезертирства в том регионе.
Мы с Мартыновым переглянулись. Хусейн продолжил:
— Вторая половина семьдесят девятого — серия налетов на дозоры советских пограничников под видом моджахедов. Начало восьмидесятого, провокации среди местных бандгруппировок с целью их вторжения на территорию СССР. Мы использовали советскую форму.
— П-падла… — протянул Мартынов.
— После тех событий за отрядом закрепилось негласное название, — Надим снова не обратил внимания на слова Мартынова. — Афганские боевики считали нас духами реки, посланными Аллахом. После каждой нашей удачной вылазки муллы рассказывали истории о «воинах, чьи тела не отбрасывают тени». Нас называли «Пандж ке бхуд», если на урду. «Да Пандж шабхан». Это на пушту.
Хусейн заглянул мне в глаза. И добавил:
— И то, и другое, если переводить на русский язык, означает «Призраки из Пянджа». Или… — он поджал губы, — «Призраки Пянджа».
— И почему все отморозки так любят звучные названия? — заворчал Мартынов. — То тебе «Черный аист», теперь вот «Призраки Пянджа». Тфу…
— Как зовут командира вашего отряда? Его имя Тарик Хан? — спросил я.
В первый раз я увидел, как блестящие в темноте глаза Надима слегка расширились.
— А ты неплохо осведомлен, сержант Селихов. Откуда тебе известно это имя?
— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, — покачал я головой.
Надим немного помолчал. Потом ответил:
— Справедливо.
— Ты ж говорил, что ничего нам не расскажешь, — сказал Мартынов. — Чего язык развязал?
Надим медленно перевел на него свой холодный взгляд.
— Я хочу выжить. А чтобы выжить, придется убить Молчуна. Но в одиночку я с ним не справлюсь. Только в команде получится уничтожить Зубаира. — Потом он взглянул на меня. — А команда предполагает минимальный уровень доверия.
— Слышал такую поговорку? — спросил я холодным тоном. — Собака, сменившая хозяина, лает на оба двора.
Надим моргнул.
— Я не силен в русских афоризмах.
— Это значит, что предатель хоть на своей, хоть на чужой земле остается предателем, Хусейн, — пояснил Мартынов.
Надим неожиданно для меня поджал губы и засопел. Тем не менее, удивления я не выдал. Казалось, это самая яркая эмоция, что проявил он с момента нашей встречи.
— Я это понимаю, — сказал Надим. — И готов заплатить такую цену, чтобы дать моей семье шанс на более-менее благополучную жизнь.
— А что с твоей семьей? — хмыкнул Мартынов. — Сидят себе, небось, в Пакистане. Жируют на харчах тамошнего правительства. Мне кажется, что ты им только хуже сделаешь тем, что сбежал. Кончатся у них сытые деньки.
Надим ответил не сразу. Он явно задумался. Думал долго, но все же заговорил:
— Операция «Пересмешник». Она поменяет многое. А еще заберет много жизней. Жизней тех, кто не должен участвовать в этой войне.
Глава 9
— Что еще за «Пересмешник»? — недоверчиво спросил Мартынов.
Хусейн бросил ему едва уловимый, мимолетный взгляд. Но промолчал.
— Что ты знаешь о «Пересмешнике»? — спросил я.
А вот теперь Марджара удивился. Я заметил, как его темная густая бровь вопросительно поползла вверх.
Витя Мартынов же, еще более удивленно, принялся водить взглядом от меня к Хусейну.
— Ты слышал это название раньше, — догадался лазутчик.
Мартынов озадаченно нахмурился, явно не понимая, о чем речь.
— Ведь слышал же? — спросил Надим.
— Да.
— Откуда?
— Это не важно, — я отрицательно покачал головой. — Ответь на вопрос.
Хусейн поднял взгляд над моей головой. Он не смотрел больше на меня. Уперся им в стену шалаша. Я понимал — Марджара размышляет. Взвешивает все за и против. Перебирает в голове то, что может рассказать, и что не может. И наконец решает — стоит ли нам рассказывать вообще хоть что-то.
— Операция «Пересмешник», — начал все же Надим, — амбициозный план правительства Мухаммеда Зия-уль-Хака по укреплению геополитического влияния Пакистана в регионе. Посредством «Пересмешника» они надеются получить гарантированную военную и экономическую помощь от США и НАТО. Объединить нацию против нового «внешнего врага» и тем самым укрепить собственную власть. А еще…
Теперь Марджара пристально посмотрел на меня. Закончил:
— Ослабить влияние СССР в Афганистане и переправить советские ресурсы на новый фронт.
В шалаше на некоторое время воцарилась тишина. Мартынов в недоумении уставился на Марджару и просто молчал.
А я обдумывал услышанное.
— «Внешнего врага»? — нарушил я тишину. — Новый фронт? Поясни.
— ISI готовит ряд провокаций, — безэмоционально, словно чеканя заученный текст, продолжил Хусейн. — Провокаций на советско-афганской и пакистанской границах. На территориях этих стран. Убийства мирных жителей, подложные документы, антисоветская пропаганда. И все это только с одной целью — спровоцировать СССР вторгнуться еще и в Пакистан.
— Саша, ты чего его слушаешь? — не выдержал Мартынов.
— Тише, Витя, — осадил я его. — Ты своим криком выдашь наш лагерь.
— Да ты его слышишь? Он бред какой-то несет! Какое вторжение в Пакистан? Какие провокации?
— Чтобы ты ни думал на этот счет, старший сержант Мартынов, — проговорил ему Марджара спокойным тоном, — это будущее, которое может ждать всех нас.
— Молчи, вражина! — Мартынов аж поднялся. — Саша, ты слыхал его? Вон че выдумывает, лишь бы в доверие нам втереться!
— Витя, сядь, — сказал я холодно. — Тебе сидеть еще пятнадцать минут. Потом я тебя сменю. Отдохнешь.
— Саша, ты ему что, веришь⁈ Он же чешет! Думает — нашел парней доверчивых! Таких, которые сходу поверят во все эти его бредни!
— Сядь.
— Саша, ты…
— Сядь, Витя, — перебил его я, добавив тону офицерского напора.
Знакомые нотки в моем голосе заставили Витю удивленно замолчать. Он поднял брови. Быстро-быстро заморгал.
— Да, — сказал я ему, — я слышал про «Пересмешник». Слышал