— Зачем? Что мы с безногим делать будем? Опять же, до людей плыть и плыть. Он от огневицы помрёт в дороге, и всё время кричать от боли будет. Нет. Это не жилец. Зачем мучать человека? Добить будет милосердней. Сразу к гуриям попадёт. К девственницам. А так без ноги попадёт. Не догонит девок-то. Добить надо.
Таких было семеро. Юрий Васильевич выдал кинжал одному из пленных воев и отправил с помощью переводчика Ахметки добить раненых. Бонусы в виде очков за убийство врагов компьютер не начислял, не игра РПГ, а жизнь, так что пусть ногаи сами своих режут. Нечего карму русским ратникам перегружать. Мысль вроде была верная. Вот только чуть несчастьем не закончилась. Одного чиркнул по горлу, как барана выбранный ногаец, второго, четвёртого, а у пятого вдруг остановился и как заревёт, как раненый лось. И с ножом, легко опрокинув Ахметку и ратника, что к нему приставили, бросился к Иссе Керимову, схватил его за бороду и к горлу нож приставив чего-то залопотал на языке Алишера Навои. Ну, может и на другом? Не на русском, точно. Лекарь бывший ханский попытался отстраниться, но воин его за бороду крепко держал. Держит и кричит. Рифмы нет. Всё же Навои ни причём, наверное, слог не тот. Спас лекаря Ахмет. Он быстро вскочил на ноги и вынул из-за пояса кинжал. Удар в ухо и кинжал ногая выпал из уже ослабевшей руки мертвеца.
— Это его сын был, — потом объяснил струхнувший лекарь, — требовал вылечить его.
Лекарь был весь в крови, его забрызгало кровью ногайца, а ещё тот разрезал кожу на шее у Иссы и что, наверное, мусульманину не доставило радости — отрезал ему половину бороды. И не в длину половину, а в ширину. До подбородка есть справа, а дальше куцый огрызок.
Пришлось Керимова самого лечить, а ногайцами дальше только сам Зайцев занимался и при этом его двое воев по бокам страховали. Остальные раненые были ещё на две группы разделены. Самых лёгких, которые с коня упали со страха и расшиблись, ничего себе серьёзно не переломав и тех, у кого осколки от мин и шрепнелины только поверхностные раны нанесли, обработали спиртом, чтобы инфекция не попала, наложили компресс из мякоти подорожника и ещё каких-то трав и забинтовали. Осталось пять человек, у которых свинцовые шарики или мелкие осколки остались в теле. В руках или ногах. Из пуза уже не достанешь, а тут попробовать можно.
Василий Зайцев уже начал операцию на первом проводить, сунув деревяшку ему в зубы, когда вернулся приведший себя в порядок бывший ханский лекарь. Вдвоём и по два помощника у каждого, быстро справились. Осколки и дробины вынули, рану зашили и забинтовали. Дренаж, наверное, нужен. Может соломинка подойдёт. Боровой хотел подсказать эскулапам, но передумал. Попробовать нужно, но не в полевых же условиях, где столько грязи.
Пока раненых обихаживали, да пока пленников сортировали, прошло часов пять, уже солнце стало клониться к горизонту, а известий от Василия Семёновича все нет. Как и от гарнизона Шацка. Договорились же с князем Серебряным, что тот, если что сразу гонца пошлёт.
Поместное калужское войско возглавлял заместитель Скрябина Яков Степанов сын Стрельцов. К нему Юрий Васильевич и отправился, в очередной раз оглядев небо, и найдя Солнце совсем уж низко над горизонтом, пытающееся ещё и в облака спрятаться.
— Яков Степаныч, бери пять десятков своих поместных и отправляйся к Шацку. Выбери повыносливее лошадок у ногаев. Что-то неспокойно мне. Давно уже князь Серебряный должен был гонца прислать.
Через полчаса вои разобрали коней, которых им подсказали касимовские татары и уехали. А Боровому спокойнее не стало.
Глава 25
Событие семьдесят третье
— Всё! Сапковский! Олег! — не выдержал Юрий Васильевич, когда Солнце полностью за горизонт закатилось. Терминатор так какой-то. Несколько раз Боровой про него читал в Википедии и так и не понял, что это, — седлай любых лошадок и по верхней дороге за засекой поедем к Шацку.
— Княже, ночь скоро! — возопил литвин, потом вспомнил, что с глухим общается. Стал тыкать в горизонт и показывать, как спят люди, обе руки сложив лодочкой и щеку на них взгромоздив. А ведь все этот жест понимают, а Артемий Васильевич ни разу не видел, чтобы так кто-то спал.
Как простой сотник пусть может целого князя остановить? Силой? Ну, это не двадцать первый век. Тут толерантностью и не пахнет. Тут за такую силу, быстро укоротят на голову. Если она тупая, то зачем хозяину? Это не риторический вопрос. Выехали ещё засветло и первое, что Юрию Васильевичу бросилось в глаза — это заросли конопли вдоль дороги. Конопля не дикорос. Это берёза может, где угодно, вырасти, даже на крыше здания, а вот конопля или крапива, где попало, не растут. Это спутники человеков. Выходит, тут раньше деревня была, люди жили. Коноплю вон, выращивали. И где они теперь? Татары с ногаями выловили, убили, сожгли, поработили. А он их раненых лечил. Гуманист хренов. Может, геноцид нужен, а не лечение?
Анекдот про коноплю вспомнился, когда мимо проезжали.
— С одного акра конопли можно произвести больше бумаги, чем с 3−4-х гектаров леса. При этом конопляная бумага не требует отбеливания, не желтеет, она прочнее и долговечней бумаги из древесины.
— У меня друг ментам то же самое говорил, всё равно посадили.
(1 акр — 4 046,86 кв. м. то есть 0.4 га)
А ведь хорошая мысль. Нужно, как вернётся в Москву или Кондырево, попробовать. Бумага нужна. Он её эвон сколько тратит, а она не дешева.
Стемнело намного раньше, чем они добрались до крепости. Вроде двенадцать вёрст, а ехали уже чуть не два часа. И на вопрос, когда же наконец? Олег изобразил рукой как змея ползёт. Точно. Это с той стороны засеки дорога почти прямая теперь. А тут она вихляла, как будто в доску пьяный кучер её прокладывал. На самом деле дорога огибала кучу холмов и объезжала овраги.
Прибыли в полной темноте. Зато крепость издали видна, на башнях стоят жаровни с кострами, нет, ядра не калят. Пытаются осветить стену, чтобы кто особо ловкий не попытался забраться. Высота стены около трёх — трёх с половиной метров и бросить верёвку на колья, а потом по ней забраться любой степняк сможет… Наверное. Пацаны у Борового этот трюк по нескольку раз в день на тренировках отрабатывают,