Кстати, сейчас на Руси матушке церковь не разрешает есть мясо некоторых животных. Телятину нельзя есть. Ну потом это объяснят, что придумали церковники это правильно, нельзя забивать молодняк, пусть он вырастит, даст приплод, состарится, и вот тогда вкушай говядину. При этом, что там с бычками, непонятно. Они тоже состариться должны⁈
Ещё нельзя есть зайцев и кроликов. Якобы они нечистые животные. Ну вот тут этот запрет был Юрию Васильевичу непонятен, он несколько раз хотел спросить митрополита Макария, в чем тут нечистость? И все забывал. Ещё нельзя есть лошадей. Про это ему объяснил протопоп и духовник Ивана Сильвестр. Мол, адские исчадия мусульмане — нехристи лошадьми питаются. И?
Тот же Сильвестр как-то не так давно, последние дни Юрий был в Москве, рассказал Ивану, а тот потом ему написал, что под Новгородом в селе большом сожгли дом с тремя мужами-плотниками по именам: Неупокой, Данила и Михаил из-за того, что уличили их и доложили батюшке, что телятину они ели запрещённую церковными правилами. Ну, батюшка и повелел запереть их в доме, где они нечистую пищу вкушали и поджечь. А говорят на Руси костров Инквизиции не было. Один вот, оказывается, точно был.
Поругались немного Юрий Васильевич с максималистом князем Серебряным и решили, что может и прав неслух отрок. Лучше подождать поганых у засеки, и уж тут из всех стволов по ним жахнуть. А то пятьдесят мин могут не впечатлить степняков.
Раз ногайцы дали ещё один день, как минимум, им подготовиться чуть лучше, то именно этим все четыре сотни ратников татар касимовских и пацанов занимались. Продолжили все дружно рубить деревца небольшие и ветки нижние у больших деревьев и удлинять продвинутую часть засеки. При этом Василий Семёнович Оболенский-Серебряный смотался в крепостцу Шацк и повелел ратник там в дозоре сидящим тем же самым всем заниматься, двигая засеку в лево навстречу, отряду князя Углицкого. В результате, уже почти в темноте две русские рати встретились. И теперь от берега Цны и до самого Шацка засека представляла в действительности непроходимую преграду.
Понятно, что можно спешиться орде и растащить, но даже для нескольких тысяч человек это будет не быстрое занятие. И ведь никто при этом у русов сидеть сложа руки из защитников не будет. Стрелять будут. Убивать будут. Ещё можно подпалить буреломину эту. Но она из свежих веток и деревьев навалена. Так прямо сразу и не загорится. Ну, а когда загорится, то долго гореть будет, а лошадь в огонь не пойдёт, придётся опять ждать степнякам. А у них время лимитировано. Так и в этом случае русские ждать просто так не будут. Обойдут и стрелять опять будут. И что самое плохое миновать эту засеку просто так ногайцам нельзя. Просто проехать мимо и защитникам ручкой помахать. Нет. Это так не работает. Оставлять у себя в тылу вполне боеготовую рать в количестве пяти почти сотен человек — это медленный способ самоубийства. Русские пойдут следом и будут нападать на стоянках, на ночёвках. Тут либо нужно брать крепость Шацк либо уходить в степи, пока осталось продовольствие на обратную дорогу. До Сарайчика тысяча вёрст.
Событие шестьдесят восьмое
Разведка принесла не радостную, но долгожданную весть, орда тронулась в их направлении. Количество неизвестно. Много. Вот столько? Больше. Касимовские татары, изрядно всё же опасаясь, прошли вёрст десять по другому берегу Цны и везде вдоль реки на левом берегу на полянах и лугах приречных были ногаи. Тонкой такой цепочкой вытянулись или змеёй длинной.
Позавтракать ратники успели, а Юрий Васильевич с князем Серебряным остались голодными. Юсуф затеял в очередной раз плов, а это блюдо не сильно быстрое. Ругая кухаря, Боровой взял несколько пресных лепешек, со вчерашнего дня оставшихся, и запивая из фляжки серебряной простой водой, отправился на холм странный с Серебряным. Так он и не понял, почему на нём трава почти не растёт? Вроде глина как глина? Странно. Разведчики явно спешили весть принести, так как появились ногайцы только через пару часов. Могли спокойно плов откушать, сидя за столом, а так пришлось на холме быстро из деревянной чашки не руками, а ложкой есть. Не тот эффект.
Впереди со штандартом и бунчуком ехали несколько воев, все в броне. Даже лошади в попоне, обшитой стальными блестящими на солнце пластинами. Катафрактарии настоящие. У одного, чуть дальше остальных броненосцев, пластины были злотом покрыты или вообще из золота сделаны. И шелом блестит на солнце жёлтым металлом.
— Должно быть тот жёлтый и есть Касим — сын правителя левого крыла орды, — поделился с Василием Семёновичем мыслями Боровой.
— Выстрели по ним из пушки! — и бумаги ждать не надо, по глазам видна гениальная мысль воеводы Большого полка.
— Не, во-первых, можем не попасть, а во-вторых, лучше бы он живой к батяньке добрался и рассказал ему как штаны в реке отстирывал, от страха обделавшись, — не поддался на горящие глаза Юрий Васильевич.
От реки до холма метров четыреста, может и больше, но на чуть. И уже всё это пространство было занято ногайскими всадниками. Дорога лесная перед засекой по предложению мурзы Мустафы-Али была расширена, с той стороны тоже деревья вырубили маленькие, а с больших, которых было не много, все нижние ветви отчекрыжили. В результате сейчас от засеки до леса метров сорок — пятьдесят. Не на всём протяжении, столько здоровья просто не хватило, дальше через триста метров это пространство снова сужается до десятка метров.
Юрий Васильевич, делая себе в десятый раз в мозгах забывчивых зарубку, про изобретение подзорной трубы, из-под ладони, сложенной козырьком, смотрел, как в этот карман набивается элита ногайской орды. Касим там или не Касим, но тут явно богатые всадники остановились. А остановились они потому, что на холме развивается большой красный флаг. Его точно с дороги видно, как, впрочем, и тех, кто стоит на вершине холма. В этом месте завал — стену сделали умышленно чуть ниже, чтобы вершина непонятного холма была видна с дороги.
Главным у пушкарей, миномётчиков и прочих богов войны был Олег Сапковский. Всех подготовленных пушкарей пришлось оставить в Казани, и теперь стреляли из