Разведку на юг мурза Мустафа-Али на трофейных коняжках послал. Вот теперь ждут. Может он сейчас ответ получит на главный вопрос во Вселенной, как монголы три века назад здесь кормились сами и лошадей кормили? Тем более зимой.
Глава 22
Событие шестьдесят четвёртое
Разведка вернулась, когда уже от костров запахи пошли вкусные. Варили кашу, обильно сдобренную салом и солониной. Ну и маслица льняного не пожалели. Это у всех так. А ханский кухарь как-то сгоношил несколько человек искупаться в Цне и заодно, чтобы два раза не вставать, бреднем пройтись посмотреть, вдруг бог в эту реку чего питательное послал. И ведь послал. Бог он вообще такой товарищ, кого угодно, куда угодно послать может. Мелкой рыбешки наловили ведро. А ещё попался небольшой налим. И Юсуф решил сварганить двойную уху. Сначала мелочёвку сварил и выбро… пацанам отдал. А потом в этой уже юшке сварили порезанного на куски налима. И запах, и жиринки плавают, и черемши для другого запаха нашли, выкопали и в уху бросили. Картошки нет. Но перловка, или ячмень на Руси уже появилась и с ней ушица получилась не хуже, чем с картошкой.
Разведка добавила ко времени на подготовку к битве ещё сутки. Встали поганые, не добравшись до заветной поляны вёрст семь. Мурза предположил, что ждут свою разведку. А и ладно. Четыре сотни человек за три дня, натаскали веток и маленьких деревьях на четыре с лишним версты вдоль засеки. Теперь у степняков особо, даже при большом желании не получится их в клещи взять, обойти с флангов, если после ночного боя они не развернутся домой. Там ветер только в степи свистит и суслики, а тут мины. Свистят и воют. У сусликов мелодичнее получается.
На утреннем совете старейшин плана решили не менять. Сейчас ногайцы должны встать, позавтракать, покормить лошадок, хотя нет, это же те самые лошадки, которые питаются, как лоси, ветками и им травы сухой, добытой из-под снега и веток хватает, чтобы целый день бежать галопом по этому снегу и тащить на себе всадника, рабыню, переброшенную через седло, и сто пятьсот кило еды для всадника. Сейчас они, никуда не спеша, распевая песнь про конь мой удалой, поник буйной головой, и прибудут на заветную поляну, и увидят мертвецов мёртвых. Пока совещание, пока кумыс, пока разведка. И снова уже ужин. А там и вальпургиева ночь с завыванием мин.
На тропе, что с той поляны выходит на дорогу, поставили засаду из двадцати лучников. Каждый выигранный день, позволит улучшить засеку и уменьшит количество продовольствия, что ногаи привезли с собой. Тут в лесах они ничего для себя поесть не могли найти. Это русский может грибами и костяникой пару дней питаться.
Появятся разведчики, их обстреляют касимовские лучники и отойдут за засеку. Пока выжившие вернутся к аксакалу, пока… Ну, в общем понятно, время работает против них.
Всё именно так и получилось. Разведка ногаев была с сотню всадников на этот раз, но когда поражённые стрелами люди стали валиться с коней, сотня не в атаку пошла, а развернувшись с гиканьем дернула назад жаловаться кековету на беспредельщиков. Это они грабить и убивать пришли. А их-то за что? Неправильные пчёлы! И они делают неправильный мёд.
Ночи еле дождались. Разведчики вернулись в очередной раз, когда солнце коснулось горизонта. Новости принесли ожидаемые, на поляну с ходячими мертвецами, ну, пусть, со стоячими мертвецами, ногаи наткнулись и с полтысячи всадников туда набилось. Кричали, саблями махали, но быстро успокоились, похоронили своих и стали кашеварить. Ну, и чудненько. Значит, нам туда дорога.
Только стемнело, как десять подготовленных к переноске миномётов через проход вынесли из-за ограждения. Разобрали перед этим. Станина отдельно, ствол отдельно. Сначала хотели нести на носилках, но потом передумали сделали волокуши и приспособили их к лошадям, есть же трофейные лошадки, пусть работают, а то разжиреют. Стамиллиметровый миномёт весит в четыре раза больше шестидесятимиллиметрового. Литая чугунная станина так та вообще не подъёмная. За все приходится платить, за мощность взрыва сегодняшними мучениями с перевозкой артиллерии. Расположились ногаи густо. Прямо самому себе позавидуешь, их на эти два гектара поляны набилось точно человек пятьсот. Выражение яблоку негде упасть как раз подойдёт. Всё черно в сумерках на поляне, травы не видно.
Установили миномёты в четырёх сотнях метров от поляны большой. Там есть тоже полянка, но маленькая. Метров десять на тридцать. Закрепили станины, установили стволы и принялись мины снаряжать, стараясь делать всё это как можно тише. Зря должно быть страховались. Всё же четыреста метров — это приличное расстояние. Так ещё степняки сами в молчанку тоже не играли. Они орали чего-то, лошади ржали у них, видимо не всем ветками питаться нравилось, ну, или наоборот — ветку вкусную ивовую не поделили. Гул эдакий с юга шёл.
Сказать, что русские ратники вели себя тихо, и их, даже подойдя в плотную, ни увидеть, ни услышать невозможно, так это сильно против истины покривить. Шуму хватало. То из четырёх сотен воев тринадцать чихнут одновременно, то пятьдесят кашлянут, то десяток зычно воздух испортят и на них зашикают так, что следующие десять могут ещё более зычно отметиться под шумок. Кольчуги железные гремят, лошади, пока их не увели, тоже поржать успели. Хотя этих покормили, в том числе и овсом.
А время, чувствуя, что эти нетерпеливые граждане его хотели бы подстегнуть, словно нарочно почти остановилось. Секундную стрелку ещё не изобрели, но даже если бы изобрели, то она бы на месте стояла.
Событие шестьдесят пятое
Конкретного боя курантов в двенадцать по полуночи не ждали. Ждали полной темноты. Уже осень и темнеет довольно рано. Но нужно чтобы люди поели, успокоились и уснули. Когда просыпаешься от воя падающих мин и грохота разрывов, то психологический эффект от этого сильнее, чем если идёт бой, скажем. Засыпаешь с мыслей о прекрасной белокожей покорной рабыне, что привезёшь из этого набега, а просыпаешься