Ранее на острове было рыбацкое поселение, максимальное количество жителей — 780 человек. Деревня промышляла рыбной ловлей, принимала туристов и угощала знаменитыми местными кальмарами. В 80-х годах, в период экономического рывка, на острове было решено развернуть добычу угля. У шахт в центре острова построили район из многоэтажек, нагнали рабочих, в том числе из Кореи, и принялись за добычу. Да так успешно принялись, что в нулевых та самая добыча пришла в упадок, и делать на Вакасиме стало нечего. До такой степени нечего, что практически все жители шахтерского городка покинули его буквально за год. Осталась только деревушка, которая тоже медленно вымирала. Земля, до этого принадлежащая горнодобывающей компании, была выкуплена корпорацией Масай-дойме. И вот, спустя почти двадцать лет после закрытия шахт, правительство подписало контракт с новым владельцем и выдало разрешение на строительство полигона для захоронения опасных отходов. Жителей деревни переселили, а тем, кто захотел остаться, предложили работу на полигоне.
Фактически, остров стал частью корпоративного производства. Посетить его было можно, но на полигон без пропуска не попасть.
В половину седьмого я поднимался на борт небольшого парома. Мрачного вида мужчина в черной водолазке молча принял билет и кивнул, призывая проходить. Никаких дополнительных проверок, подозрительных взглядом, паролей шепотом, ничего… Он даже не смотрел на меня, когда надламывал билетик.
Я прошел на корму, занял место на открытой площадке под навесом, бросил рюкзак на соседнее кресло и приготовился к путешествию. Сначала повелся на вездесущие знаки «Не курить!», но заметив одного из членов экипажа, что смолил прямо на палубе, закурил и сам. В конце концов, что они мне сделают, высадят?
Ровно в семь паром отчалил. Больше никто на борт не поднялся, я оказался единственным пассажиром. Море было спокойным, команда меня упорно игнорировала, поэтому я развалился поудобнее, натянул кепку на глаза и провалился в дрему, мягко укачиваемый волнами.
Проснулся через два часа, когда мы приближались к острову. Вышел на нос судна, наблюдая яркий, зеленый кусочек земли в бескрайнем океане. Зеленое пятно, утопающее в лазури.
Вода здесь была слишком карикатурной, будто попал в роман про флибустьеров, автор которого долго и занудно описывает шепот прибоя и белые гребешки волн. Нет, она правда была охренеть какой синей. Тот самый душнила сказал бы, что оттенки моря переливались от глубокого сапфирового до нежного аквамарина, а я просто заметил, что такую голубую воду видел лишь в бассейне.
И чем мы ближе к острову, тем сильнее становилась синева, буквально сливаясь с горизонтом. Солнце играло на воде, превращая бухту в блестящий ковер.
Остров и правда был большим. Береговая линия, изрезанная скальными выступами и утопающими в зелени холмами, плавно переходила в бухту, где ютилась рыбацкая деревенька. Я также заметил белые лодочки у восточного берега, яхты дорогих гостей, прибывших на Фестиваль. Мой же ржавый паром швартовался к старому причалу почти заброшенного поселения на юге.
Со скрипом опустился трап, и я шагнул на потрескавшийся бетон пирса. Встречающих не было, набережная пугала пустотой, и только старик с тележкой ждал, пока команда выгрузит баулы с припасами. Он проводил меня подозрительным взглядом из-под седых бровей.
Я прошел по пирсу, остановился на секунду, глядя на поселок. Волнообразные крыши домов поднимались по склону, взбираясь на зеленый холм. Туда же вела единственная асфальтированная дорога.
Похоже, мне туда.
Я сразу же решил позвонить Мико-чан, узнать, как Дайго отреагировал на мой побег, и не отлучен ли я от семьи. Сети не было. Вообще ни полоски.
* * *
Как же здесь жарко.
Я старался держаться теневой стороны дороги, и все равно изнемогал.
Деревня может и пустовала, но люди здесь жили. На улице было стерильно чисто, даже мусорки пустовали. Дорожные знаки давно заржавели, а столбы электропередач растрескались от жары и времени, но фонари были окрашены, а подстанции продолжали жужжать, вырабатывая энергию.
Я немного пропетлял по улочкам, заглянул во дворики, изучил натертый до блеска канализационный люк и новенький отражатель на перекрестке. За все время мне встретился только один местный, — мужчина сидел у строительного вагончика и чинил потрепанный велосипед. На меня он не обратил никакого внимания, и я тихо прошел мимо.
Нашел магазин, который был давно закрыт. Рекламные листовки пожелтели, уголки бумаги поникли, сползая по стеклу по следам засохшего клея. Посидел в тени, прямо на бордюре, покурил, раздумывая о том, что делать дальше. Мне здесь не нравилось, несмотря на видимое запустение, это место было под плотным колпаком. Слишком много камер, буквально на каждом углу. Первую я заметил ещё на пирсе, и чем выше поднимался, тем они попадались чаще, будто гирлянды развешанные вдоль главной улицы. А ещё над головой прожужжал одинокий дрон, неспешно уплыв по воздуху в сторону холмов, и я сомневаюсь, что это местные рыбаки балуются по утру. Уверен, что тот, кто следит за островом, знал о моем прибытии с момента, как моя нога коснулась берега.
Нужно было валить отсюда. Это место напоминало законспирированный форт или тюрьму, и если и планировать нападение, то точно не с юга. Более того, я сразу же засветился, как желторотик, и это злило до чертиков.
Я вернулся на главную улицу и продолжил восхождение, пока не наткнулся на вывеску кафетерия. Она выглядела новой, потрепанный кондиционер на стене медленно вращал лопасти, а изнутри доносились голоса. Неужели?
Я открыл дверь и вошел внутрь, будто завсегдатай.
Разговор, что шел среди посетителей, мгновенно оборвался, меня встретила тишина и дюжина глаз, что уставились на меня в удивлении. Маленькое темное помещение, плотно зашторенные окна, барная стойка, за которой, вот тебе на, сидел полицейский.
Как ни в чем не бывало я подошел к стойке и уселся рядом с ним. Остальные сделали вид, что заняты завтраком. В самом углу я заметил старика, которого видел на пирсе, он сразу же отвел взгляд, уткнувшись в тарелку. Единственный, кто не пытался скрыть интерес, был коротко стриженный мужчина в обтягивающей футболке, и взгляд его не выражал доброжелательности, а совсем наоборот.
Похоже, приезжих тут не жалуют.
Я повернулся в сторону официантки, что застыла на месте, будто боясь пошевелиться.
— Охайё, — тихо поздоровался я с ней. — У вас есть тосты?
— Тосты? — закашлялась она. — Нет, тостов нет. Есть блинчики с рисом.
— Давайте блинчики.
Девушка, как зачарованная, развернулась и поплыла к плите. Краем глаза я заметил, как злобный мужик, который все не мог оторваться от