— Поэтому в вашей свите оказались двое успешных Рифтеров, а не свора политиканов? — усмехнувшись, спросил я.
— Почти так, Александр, — оценив мою шутку, отвечал сын кесаря. — Дело в том, что практически всем видным людям моей страны так или иначе приходится совмещать политический пост с бытием Стража или Рифтера. Опять же, причина сего момента кроется в обилии аномалий, количество которых неуклонно растет вверх, образуя некую закономерность, над которой наши светлейшие умы ломают голову не одно десятилетие.
«Пусть включат в эту закономерность вторжение иномирцев, — внезапно произнесла в моей голове Чайя, которая до этого момента молча таилась в моей душе, объединившись с духовным клинком. — Внезапно все станет куда более прозрачным, чем может казаться на первый взгляд.»
«Ты что-то знаешь?»
«Разумеется, — спокойно ответила богиня. — Но рассказывать не буду. Рано.»
Тем временем Люцию поднадоело мое молчание, поэтому он, резко замерев, спросил:
— О чем задумались, Александр? — забавно, что его вопрос был наполнен не наездом, а искренним желанием узнать, что же заставило меня отстранится от реальности.
— Один из моих фамильяров посоветовал вашим ученым включить в исследуемый вопрос вторжение иномирцев. Она считает, что это должно облегчить им задачу, — покамест я решил быть предельно честным с Люцием, да и о необычности моих фамильяров знают уже все. Чайя и Кей вместе со мной срывали свадьбу Миссурийскому в конце-то концов.
— Честно признаться, не уверен… — настала пора задуматься наследнику Римского престола, чему я решил не мешать, в очередной раз пригубив шампанского. Спустя, наверное, минуту раздумий Люций вновь заговорил: — А знаете? Я передам слова вашего фамильяра нашим ученым. Глядишь, дело и вправду сдвинется с мертвой точки. Скажите, Александр, ваш фамильяр, кем бы она не была, что-то знает, не так ли?
— Разумеется, — степенно кивнул я. — Но рассказывать не будет. Рано.
«Пф», — раздалось в моей голове возмущенный фырк от, неожиданно, Чайи, отчего взбесилась уже Кей:
«Ещё раз спародируешь меня, Темная, и я за себя не ручаюсь! — пригрозила демоница. — Императорский дворец станет нашей ареной!»
Сколько времени прошло… Их возраст с трудом поддается счету, а они, как дети малые, постоянно ругаются. Задолбали. Мне, в отличие от них, капризничать можно, ведь я еще маленький, ага.
Люций тем временем слегка завис от моего ответа, поэтому мне пришлось немного приводить его в чувства, напомнив о том, что это так-то он меня отозвал в сторону для того, чтобы предложить нечто такое, от чего «очень сложно отказаться».
— Ах да, — опомнился сын кесаря. — Я искренне верю в то, что столь высокий темп роста открытия аномалий на территории Римской империи связан с большим количеством Великих Рифтов. И для того, чтобы проверить это, необходимо закрыть такой Рифт, — Люций пронзительно взглянул в мои глаза. — Александр, мне необходима команда из небольшого количества людей, способных совершать выдающиеся поступки в одиночку. Вы — один из таких людей, — я ожидал, что именно сейчас последует предложение, однако Люций резко перевел тему: — Скажите, цвет якорей-сфер в Рифте, что вы закрыли, был черным?
— Верно, — положительно кивнул я.
— Да… Полусферы с такого же цвета свечением принес мой отец своему отцу, после чего занял его место главы государства. Разумеется, общественности о качестве конструктов было решено не сообщать, — решил дать немного подробностей о истории своей семьи Люций. — Я же планирую зайти дальше. Моя цель — закрытие Великого Рифта и возвращение из него. То, чего не удалось сделать вашему прошлому императору.
— За это вы, Люций, получите свой триумф?
— Верно, — хмыкнул сын кесаря, взглянув на меня с бо́льшим уважением. — Закрыв Великий Рифт и став триумфатором, я наконец удостоюсь того, чтобы сменить своего отца и забрать его агномен.
— Агномен? — переспросил я.
— Выражаясь вашим языком, можно назвать это вторым прозвищем. Именно им на бумаге различимы я и мой отец, помимо наших титулов, — пояснял сын кесаря. — Я — Феликс, он — Виктрикс.
— Как бы это не было странным, но ваш агномен мне нравится больше, Люций, — улыбнулся я. — Все же быть счастливым, куда лучше, нежели победоносным.
— Вы занимательный человек, Александр, и в латыни вы разбираетесь лучше, чем в образовании наших имен, — ответно улыбнулся сын кесаря. — Тем не менее я с вами согласен: мне тоже мой агномен нравится больше. Однако… Не всем дано понять, насколько важно быть счастливым, Александр, — с некой толикой грусти заявил Люций, после чего слегка дернулся и как ни в чем не бывало продолжил: — Помимо этого, триумфа, заслуженного за покорение Великого Рифта, будет достаточным для того, чтобы стать Цезарем и Августом в одном лице. То бишь быть полноценным Императором, — заметив в моем лице, что я мало, что понял, Люций слегка рассмеялся: — Вижу, что вам практически незнакомо устройство нашего государства, Александр.
— Вчерашнему простолюдину с головой хватило строя Российской империи, чтобы в нем разобраться, — спокойно ответил я. — Да и жизнь у меня весьма насыщенна, так что времени на то, чтобы корпеть над книгами, у меня практически не было, хотя я это дело чертовски люблю.
— Понимаю, поэтому поясню, — видать, Люций был в курсе того, что в прошлом я аристократом не являлся, потому как никак на это не отреагировал. — По факту у нас два императора в стране. Август — старший, именно им является мой отец, и Цезарь — младший. Для большинства стран мира Цезаря словно и нет. Многие о его существовании даже не догадываются. Тем не менее титул Цезаря есть, и его обладатель вносит весьма существенный вклад в принятие решений на самом высоком уровне, порой действуя наперекор воле моего отца. И я планирую это изменить, став диктатором, как великий Гай Юлий Цезарь в свое время, но с императорским титулом, разумеется.
— Амбициозно, — присвистнул я.
— Как есть, Александр, — развел руками Люций. — Собственно говоря, для чего я здесь распинаюсь… — одна из рук сына, как оказалось, Августа скользнула во внутренний карман, после чего он выудил из него небольшую красную табличку, на которой был выбит золотой венок. — Это мое вам приглашение посетить Римскую империю, — Люций протянул табличку мне, но брать ее я не торопился. —