Расул
Суббота
Я не был у родителей Дениса приличное количество времени, недели две, но это не срок для каких-то больших изменений, так что присутствие здесь Самиры меня не удивляет.
Невеста, которую Денису нашли родители, помогает Людмиле Сергеевне накрыть для меня на стол.
Она упрямая, конечно, а может, на нее просто семья давит.
Я не ел домашней еды ровно столько же, сколько здесь не появлялся, и соскучился, что уж говорить. Максимум, что я сам могу приготовить, — это отварить яйца. От запахов на кухне родни аппетит зверский.
Это нехорошо, что я так долго не заезжал, некрасиво. Они ведь знают, что я в городе. Замотался.
— С собой еды возьмешь? — строго спрашивает тетка.
— Кхм… если можно…
— Конечно, можно. Можно и почаще заглядывать. Дед сейчас приедет… — вертится она вокруг стола. — Рыбы своей опять привезет, а мне чисти. Самира… садись, дочка, я тут сама закончу…
Она садится напротив, посылает мне улыбку. Отвечаю.
— Как у тебя дела? — спрашивает она.
— Наконец-то… — шикает тетка и выходит из кухни.
Во двор заехала машина — полагаю, Рашид вернулся.
— Отлично, — отвечаю Самире.
Кривовато улыбаюсь, глядя в свою тарелку. Я, возможно, впервые в жизни ни на процент не приукрашиваю. Ощущения такие, будто грудь насквозь сквозняками прошивает.
— У тебя как? — спрашиваю в ответ.
— Отлично в кавычках, — бормочет Самира.
Я смотрю на нее, замечая, как она трет пальцем складку между своих бровей. Счастливой ее не назвать. Не знаю, как часто Денис появляется в доме родителей, но, думаю, даже если бы он тут прописался, для Самиры это мало что поменяет…
Почесав языком зубы, я бросаю на нее взгляд и говорю: — У него женщина есть.
Самира вскидывает на меня глаза, цепляется ими за мои. Бросает взгляд на дверь, опять смотрит на меня. Ждет.
Положив вилку, я недолго взвешиваю за и против влезть слегка не в свое дело, но всерьез думаю, что ловить в этом доме Самире нечего.
Денис… не ее мужик.
Она смотрит не моргая.
— У него есть женщина, — повторяю я. — И я думаю… для него это серьезно. Так что… просто мой совет, не трать свое время. Вы с ним… разминулись. Не судьба.
Самира теребит свой платок. Хмурится. Поджимает губы.
Мои слова ей неприятны, потому что она на Дениса, судя по всему, и правда запала, но совет я даю по-дружески. Мы как-то синхронно в этом городе застряли, правда, по разным причинам, и у меня есть солидарность.
— И кто она? — спрашивает Самира негромко.
Вздохнув, я говорю:
— Я не знаю имени.
— А что знаешь?
— Да ничего, — пожимаю плечом. — Кажется, у нее кафешка своя на набережной.
Я встаю, потому что на кухню заходит отец Дениса. Жму ему руку, а когда сажусь за стол, Самиры за ним уже нет.
Демонстрировать, что спешу, не хочется, но я в машине уже через пятнадцать минут. Возвращаюсь в город, и состояние моего заряда стопроцентное.
В обед мне привозят купленный вчера телевизор с диагональю шестьдесят дюймов, и, переодевшись в треники, я до обеда вожусь с установкой кронштейна, а потом прибираю образовавшийся в процессе мусор.
В квартире хватает мебели, несмотря на то что она съемная, а может, у меня слишком мало личных вещей, чтобы им нужно было много мебели. Денис предложил мне жить в своей городской квартире, но я отказался, потому что нутро требует полной автономии и независимости. Я все сделал правильно, судя по всему, раз ощущаю себя так отлично.
Я убираю подальше в кухонный ящик купленную по дороге пачку презервативов. Не знаю, нужны ли они нам с Полиной, я купил на всякий случай, но у меня есть все шансы быть порезанным на гребаные ленточки, если ей эта находка не понравится.
Я не настаиваю на сексе, как и сказал. Я готов терпеть, в этом тоже гребаный кайф, но я хочу, чтобы она смотрела на меня, как раньше.
Я хочу ее доверия. Без него ее прикосновения другие.
Я чувствую разницу.
Я отправляюсь за Полиной в четыре. Она выходит из ворот своего дома, одетая в короткую куртку и узкие джинсы, а плечи укрывают распущенные волосы…
Глава 50
Расул
Полина садится в машину.
На ее лице косметика. Макияж. Такой, который не на каждый день и к которому обычно прилагается очень горячий комплект белья под ее одеждой.
Черное кружево или красное.
В последний раз я видел такой макияж у Полины в тот день, когда мы встретили Минаевых. И тогда, и сейчас мысль очень сильно сверлит голову.
За волосами не вижу, какие в ее ушах украшения, но это уже и не важно, в башке вертится вопрос другой: черное или красное?
Полина возится с ремнем, скользнув по мне взглядом. Я ловлю его где-то на своих коленях, потом на лице. Взгляд у нее слишком прямой, чтобы я мог назвать ее настроение легким, но она к любым вещам, как правило, относится серьезно, я к этому привык. И мне нравится узнавать, о чем она думает, хотя сейчас гораздо больше хочется ее губ под своими. Просто, твою мать, ее губ…
— Привет… — говорю я, отъезжая.
— Привет… — тихо произносит Полина.
Я чувствую мощный прилив удовлетворения от ее присутствия, этого достаточно, чтобы расслабиться. Напряг случается, когда Полина заходит в квартиру и начинает осматриваться, раздевшись.
Я медленно следую за ней, давая пространство.
Здесь для двоих его предостаточно, по крайней мере, в моем понимании.
Я никогда не забывал, что мы с ней из разных пеленок, что она привыкла к лучшему. Думать, что это несущественно, было бы тупостью.
Наблюдаю за ней. За тем, как она проходит к окну мимо плазмы, которую я сегодня повесил, и мимо стоящего напротив дивана.
На ней узкая футболка, и, возвращаясь к вопросу, красное или черное… Лифчик она вообще не надевала.
Я выдыхаю, посмотрев на окно. За ним уже темнее.
Вид здесь тоже неплохой. Опять же, на мой взгляд.
— Я для тебя вино купил, — говорю я, пристроившись плечом к стене. — Есть еда… или можем заказать…
Полина разворачивается и складывает под грудью руки. Смотрит на люстру и говорит: — Я случайно нашла твою соцсеть… я не знала, что она у тебя есть… Ксюша тебя отметила.
— Я там уже год не появлялся.