— Давай это обсудим. По-настоящему. Давай встретимся...
— Ну, — бросает она. — Ответ ты уже знаешь.
Она кладет трубку, а я встаю из-за стола, задев его бедром.
Тарелка летит на пол, но Тайсон от нее шарахается.
Он шарахается от меня, потому что из-за стола я вылетел пулей.
Видать, химическая реакция у меня в крови такая мощная, что даже неуправляемый кобель ретривер ее чует. Чует, что от меня лучше держаться подальше!
Глава 40
Расул
Четыре дня спустя
Уже полчаса здание прокуратуры покидают люди. На часах шесть вечера. Выходящий из здания поток я не назвал бы густым, так что контролировать ситуацию мне комфортно.
Стуча по рулю пальцами, я исподлобья слежу за входом. Точно знаю, что Полина внутри. Денис связывался с ней пятнадцать минут назад, с тех пор она из здания не выходила, и как только наконец появляется, я быстро глушу двигатель.
Во мне нажали на какую-то кнопку, которая сильно подточила терпение. Подчиняться обстоятельствам и выжидать в этот раз для меня равно десятому уровню сложности, но я Полине больше не звонил.
Мое решение — четкое и целенаправленное: встретиться с ней лично, ведь только так я могу помешать ей уйти от разговора.
И все ее эмоции… я хочу быть уверен, что мне это не показалось. У меня полно сомнений, чего она хочет, я понятия не имею.
Сегодня выпал мелкий снег. Он и сейчас кружит в воздухе, но по лицу скорее режет, чем на него оседает.
Я набрасываю на голову капюшон.
Выйдя из ворот прокуратуры, Полина собирается перейти дорогу, но останавливается на тротуаре, когда видит меня.
Я на противоположной стороне и, пока быстро перехожу проезжую часть, глаз с Полины не свожу.
На ней вязаная шапка, короткая куртка и заправленные в сапоги джинсы. Высокий каблук делает ноги и бедра особенно стройными, пробуждая у меня в паху напряжение. Прежде всего потому, что очертания ее тела напоминают о том, какая она хрупкая. И тесная, чтоб его. Я бы мог ее порвать. Действительно мог бы, если бы был неадекватным конченым ублюдком.
Ближе к тротуару я перехожу на трусцу и ступаю на него, глядя на Полину сверху вниз. Тяну носом воздух. Сладкий запах духов. Знакомых. Он мне нравится.
Голод сосет под ложечкой.
Я действительно слишком давно Полину не видел. На ее губах красная помада. Тоже знакомая.
Пфф-ф…
— Давай где-нибудь посидим. Поговорим, — решаю обойтись без шелухи.
Ее взгляд скачет по моему лицу, по телу тоже немного. Она поджимает губы, смотрит на меня волком…
Если дотронусь без разрешения, получу по лицу, нет сомнений. В глазах у нее предупреждение. В позе.
Я бы не стал ее трогать, я же не одноклеточное, но этот сигнал распаляет.
Мы оба взрослые, поэтому логично, что Полина говорит: — Где-нибудь я не хочу. Хочу в «Елках».
— Где это? — спрашиваю я.
— На набережной. На самом въезде. Это кофейня.
— Хорошо, — киваю ей. — Пошли?
Полина бросает взгляд на припаркованный на той стороне «китаец» Дениса.
Это напоминает и мне, и ей, наверное, что я в этом городе гость. Но я здесь из-за нее. Из-за нее, и только.
Секунду она медлит, а потом быстро идет к машине, оставив меня тормозить на тротуаре. Я быстро присоединяюсь. Иду следом и на ходу снимаю с дверей блокировку, нащупав в кармане брелок.
Полина садится в тачку, не дожидаясь меня.
Нагнав ее, я занимаю водительское место и завожу мотор.
— Что с рукой? — спрашиваю ее.
Ее ладонь перевязана эластичным бинтом, из-под которого торчат тонкие пальцы с красным маникюром.
— Неудачно упала со снегохода, — отвечает Полина. — Растяжение.
Она смотрит в окно.
Отъезжая, я интересуюсь:
— Активные выходные?
— Да. Очень.
— Расскажешь, где была?
— В гостях, — пожимает она плечом. — У знакомых дом за городом. Почти тридцать километров отсюда. Там очень хорошая природа, я видела лося.
— Я недавно видел стадо туров. Это такой горный козел…
Она отвечает молчанием, продолжая смотреть в окно.
Ладно.
Я вперяю взгляд на дорогу, реагируя на команду навигатора свернуть на перекрестке.
Обстановка в кафе проходит мимо моего внимания. Все, что могу сказать: здесь тепло, остальное меня мало интересует.
Полина заказывает себе кофе. Я беру такой же.
Я не нервничаю только потому, что разогрет до состояния пущенного снаряда. Полина — это одно из тех определяющих обстоятельств, которые время от время корректируют мою жизнь. И я хочу понимать, чего хочет она. Хочу понимать, возможно ли между нами то, что я озвучил ей по телефону.
Ее взгляд скользит по моим рукам, плечам. К лицу. Настороженный. И, блядь, жалящий.
Я дергаю свою куртку, которая висит на спинке стула и достаю из кармана небольшую бархатную коробку. Выкладываю ее на стол перед Полиной, говоря: — Это тебе.
Испытываю облегчение, когда она берет мой подарок без выкрутасов.
Внутри кулон и серьги. Комплект. Это бриллианты. В общем… это красиво, и мне показалось, что на Полине будет выглядеть отлично. В контрасте с ее смуглой кожей почти съедобно, то есть… охуенно…
Полина поднимает на меня взгляд.
Хлопает крышкой.
— Это очень дорогой подарок, — она возвращает коробку на место.
— Нравится? — игнорирую я.
— Я это не возьму, — говорит она.
Я наблюдаю за ее лицом. За тем, как она упрямо смотрит в окно. И я упрямый. Очень.
— Если не возьмешь, я это смою в унитаз, — говорю без показухи.
Метнув в меня взгляд, Полина безразлично отзывается: — Если ты больной, то пожалуйста.
Наверное, ответ на это замечание у меня на лице где-то четко написан, потому что, когда тяну руку, Полина выбрасывает свою и забирает украшения раньше, чем я успеваю дотронуться до коробки.
Она прячет ее в свою сумку. Я провожаю ее движения взглядом. Меня раскатало, и ее тоже. Она дышит часто и злится. Я завелся, потому что не шутил.
Смотрим друг на друга, как будто на ковре встретились.
Когда бурлить начинает потише, говорю:
— Мое предложение все еще в силе.
— А мой ответ все такой же.
Возможно, я зашел не оттуда, но я других путей не вижу. Воображение у меня хуевое! Быть гибким я не умею. Умею как умею.
— Я так сильно тебя обидел? — спрашиваю я.
Ответ я уже