Его прямолинейность, открытость…
Несмотря на краткость, к которой у него просто исключительный талант, он завладел вниманием.
Кажется, он обаял всех: моего отца, Марину и ее подругу. Ее сына, который смотрит с восторгом. И ее мужа, который улыбается, рассеянно вертя пальцами вилку…
Я опять чувствую это — что кости у меня вынули. Невесомость, беспричинную радость! Я улыбаюсь, в животе чертовы бабочки…
Ощущения такие яркие, что я с легким страхом нахожу для них название. Кажется, со мной ЭТО впервые в жизни. Никогда это не было так. Так ярко, оглушительно! Я чувствую это до самых костей. Тех самых, которые расплавились. Свою… влюбленность…
Сглотнув, я пытаюсь что-нибудь съесть, но еда в меня не лезет. Расул изучает салат в своей тарелке, отправляет в рот креветку.
Сорок минут до первой музыкальной паузы не тянутся, а летят, и, когда паузу все-таки объявляют, я смотрю на дагестанца и, подавив волнение, говорю: — Давай потанцуем…
Глава 22
Полина
В первую секунду мы двигаемся вразнобой, словно наши тела не понимают, что такое ритм. На самом деле это из-за того, что у меня в ушах так шумит кровь, что я не слышу музыки, а мой партнер для моего внутреннего ритма — незнакомец.
Мы по-дурацки топчемся, пока я кладу руку дагестанцу на плечо, а он свою — мне на талию. По крайней мере, ладони мы соединяем синхронно. Моя ладонь в его руке тонет, одновременно с этим я смотрю на его подбородок. Он прямо на уровне моих глаз, и я старательно держу их открытыми, хотя мне хочется их на секунду прикрыть…
Мы почти друг друга не касаемся, но моя грудь трется о его, и ощущения самые что ни на есть яркие! Я хочу теснее. От этого у меня все нервные окончания трещат.
Может, поэтому я умудряюсь наступить Расулу Алиеву на ногу…
— Извини… — выдыхаю я. — Боже… — скулю. — Извини…
— Извини… — хрипит он. — Бл-л… лин… — произносит резковато.
Его рука на моей талии становится жестче. Я прижимаюсь теснее. И, как по команде, мы наконец-то ловим ритм: начинаем медленно раскачиваться под музыку, почти синхронно. Почти, ведь на то, чтобы совпасть окончательно, уходит еще полминуты.
Закусив губу, я вскидываю глаза.
Расул смотрит на меня сверху вниз. Наблюдает. За моим лицом, за тем, как прячу от него глаза. По крайней мере, мне так кажется, ведь я понятия не имею, что в его голове происходит. Это ведь в моей настоящая буря! Настоящее торнадо, от которого колени подгибаются.
— Мне нравится эта песня… — говорю ему.
— Да… красивая…
— Так… — продолжаю я. — Ты у нас надолго?
— Пока что мне выбирать не приходится… — бормочет он.
— Есть новости?
— Пока никаких, — отвечает Расул. — Спасибо еще раз. Если тебе нужно будет закопать труп, я на связи.
Я реагирую на его слова смешком, но изнутри меня вдруг жалит острое желание отказаться от его благодарности. Потому что она не то, что мне нужно! Мне не нужна его благодарность. Мне нужно, чтобы эти раздирающие меня эмоции были… взаимными…
Я снова смотрю на его подбородок, задевая полные жесткие губы.
Истолковав мое молчание по-своему, Расул говорит:
— Это шутка. На самом деле я готов оказать тебе любую посильную помощь. В чем угодно готов оказать. Вот что я хотел сказать…
— Ты уже помог… — произношу я.
— Не уверен, что этого достаточно.
Я тяну носом запах его парфюма. Это знакомый аромат. Я от него в восторге, и я в восторге от того, как Расул Алиев двигается.
— Где ты живешь? — спрашиваю, резко сменив тему.
Я сжимаю на его плече пальцы. Непроизвольно. Просто он растопыривает на моей спине свои, и под платьем у меня мурашки. В животе тоже, ведь пряжка его ремня в него упирается.
— У родственников…
— Твой юрист… он тоже родственник?
— Да… — говорит Расул хрипловато.
— Его фамилия Алиев?
— Алиев.
— Я о нем слышала… — делюсь я своими соображениями.
До меня дошло не так давно, и я не думаю, что это совпадение! Его юрист — городской прокурор. Прокурор Денис Алиев!
— Хорошее? — уточняет Расул.
— Нет, — улыбаюсь я. — Я стажировалась в адвокатской конторе. И… нет. Ничего хорошего о твоем родственнике я там не слышала.
— Он не расстроится…
Очередной поток хриплых ноток в его голосе заставляет меня опять поднять глаза.
Диджей сменил музыку, вокруг нас движение стало активнее. Людей прибавилось.
Мы прижимаемся теснее.
Теперь я уже жалею о своем желании. От этой тесноты моим мозгам не хватает кислорода.
Я шумно дышу. И я сгораю от желания почувствовать его губы на своих. Настолько, что буквально глохну от стука собственного сердца…
Я знаю, что соблазнить парня иногда ничего не стоит, и я тоже это могу. И сейчас меня жжет потребность соблазнить, несмотря на все мои принципы! Впервые в жизни я так безумно хочу, чтобы мужчина… был моим…
Пару секунд я сливаюсь с ритмом новой песни. Несмотря на волнение, двигаться хочу дико. И я тяну руку дагестанца вверх, он быстро соображает, чего я хочу — придерживает, позволяя мне обернуться вокруг своей оси. Врезаясь лопатками в его грудь, я больше не даю жизни пространству между нами. Ни там, где касаюсь своим телом его груди, ни там, где ягодицами касаюсь его бедер. Двигая задницей, я задеваю его пах…
Расул кладет ладонь на мой живот. Резко и твердо, но только в первую секунду. Потом он свою руку расслабляет, и это касание становится невесомым.
Мой живот все равно уже жжет, будто там остался огненный отпечаток. А тело за моей спиной неподвижное и каменное, будто дагестанец врос в пол.
Я наконец-то закрываю глаза. На секунду, чтобы слиться со своими ощущениями, но это даже лишнее, я и так с ними в одном костре! А когда опускаю веки, чувствую еще и головокружение…
Плавный разворот возвращает нас в положение лицом к лицу.
Дагестанец напрягает челюсти, глядя на меня потемневшими глазами, от чего я испытываю страх и возбуждение. Когда кладу руки ему на шею, коктейль из этих чувств колотит меня изнутри.
Посмотрев ему в глаза, я тяну его к себе, заставляя склонить голову. И