– Проводите нас к нему!
– Прошу прощения, господин… – Полицейский внутренне ежился от необходимости вступать в конфронтацию с таким непростым человеком. Но служебный долг в карман не спрячешь, как говорят старики. – Предъявите ваши документы, пожалуйста. Доступ в палату пострадавшего ограничен по приказу суперинтенданта Ляо.
Молодой мужчина резко повернулся к нему, выражение его лица не предвещало полицейскому ничего хорошего. К счастью, именно в этот момент сопровождавшая его женщина, судя по всему жена богача, мягко положила руку на локоть готового к скандалу мужа:
– Дорогой, как хорошо, что наш ди-ди теперь под надежной защитой. Никто посторонний не сумеет к нему приблизиться, верно, офицер?
– Все так, госпожа, – благодарно поклонился ей патрульный.
– Мое имя У Линьяо, я старший брат пострадавшего. – Нарушитель спокойствия под воздействием слов жены явно выдохнул и стал гораздо спокойнее. Вынул и показал удостоверение личности, потом хмуро окинул взглядом стража порядка и спросил:
– Теперь кто-нибудь проводит меня в палату брата?
– Пойдемте, господин. – Медсестра тоже бросила благодарный взгляд на жену богача. И подумала, что даже среди высшего класса встречаются хорошие, понимающие в жизни, воспитанные в правильных традициях девочки. Дай им Будда, как говорится. Хотя жене старшего молодого господина У Будда уже и так все дал, видимо. Вот бы ей такого же молодого, харизматичного и богатого… в молодости… эх.
Ровно через пять минут, потраченных на ходьбу по длинным коридорам больницы, они уже стояли у двери в нужную палату. И никто не удивился, обнаружив, что желающих навестить пострадавшего оказалось гораздо больше, чем эти двое.
– Сын, – коротко кивнул старшему глава семейства, вставая с диванчика, установленного вдоль стены коридора у окна. Он осторожно выпустил из объятий госпожу У, заплаканную и ненакрашенную, разом будто постаревшую на десять лет. Да и сам глава семейства выглядел далеко не лучшим образом. Он осунулся, а серебро на висках стало как будто заметнее.
– Почему вы… не заходите? Что-то… – Голос Линьяо дрогнул.
– Нет-нет, милый, там просто доктор. Сказали, сначала осмотр – потом посещения. – Мать семейства шмыгнула носом, стараясь держаться как можно более уверенно, но получалось у нее это плохо. Не помогал даже платок, которым она аккуратно прикрывала пол-лица.
– Мама… – Линьяо явно хотел сказать что-то утешительно-ободряющее, но голос его сорвался на судорожный кашель.
Его слова послужили последней каплей, прорвавшей плотину. Госпожа У закрыла лицо руками и разрыдалась в голос.
– А я ведь говорила! Говорила вашему отвратительному! Черствому! Отцу! – Каждое слово сопровождалось увесистым ударом женской сумочки по груди старшего мужчины. – Что добром эти покушения не кончатся! Идиот! Дебил! В детективов решил поиграть?! Детей закалить?! На живца словить?! Да чтоб ты сам сдох, собака паршивая! Я тебе такие интриги устрою, такие интриги! Да я тебя сама!..
– Мама! – Прежде чем отец успел отреагировать, Линьяо перехватил мачеху и прижал ее к себе, позволяя рыдать в свою рубашку. – Ну что вы… Все хорошо, ди-ди поправится. Я сам прослежу, чтобы никто больше не посмел ему навредить… Ни одного чужого человека к нему даже на пушечный выстрел не подпустим.
– Сыночек, я и сама такая дура, – продолжала плакать госпожа У. – Прости меня… и папашу своего дурного прости! Старый осел просто забыл, что ценнее детей в этом мире нет ничего!
Глава семьи на ее ругань не отвечал и, судя по виновато опущенным глазам, был в чем-то даже согласен с женой. Юлань пришлось подхватить свекра под руку, когда тот пошатнулся, и отвести обратно к дивану.
– Уважаемый отец, посидите, я позову доктора!
– Не надо, – попытался было возразить старик. Да, вчера еще вполне бодрый и сильный мужчина выглядел стариком.
– Надо, – решительно нахмурилась молодая женщина. – Сейчас нам всем как никогда надо следить за здоровьем. На семью У напали. Кто, как не вы, уважаемый отец, нас защитите?! Или вы позволите врагам одержать победу, свалив нашу главную опору?
Линьяо благодарно глянул на жену поверх головы мачехи. Юлань всегда находила нужные слова. Старший господин У резко выпрямился, поджал губы и словно встряхнулся:
– Ты права, дочка. Позови кого-нибудь, пусть дадут матери успокоительное и мне… принесут мои капли. Кто бы эти твари ни были, я лично снесу им головы, своими руками. И неважно, сколько в нас течет родственной крови.
– Для родственников… слишком кроваво. И показательно, – тихо произнес Линьяо. – Бред какой-то. Мелкого-то зачем? Он ни на акции не претендовал, ни на кресло председателя!
– Разберемся, – твердо пообещал отец, на глазах превращаясь в прежнего господина У, всесильного и безжалостного. – Первым делом…
– Кто родственники? – Дверь в палату приоткрылась. – Можете войти. Больной в сознании. Но его нельзя утомлять, так что пять минут на визит, не больше!
Все дружно подскочили и через долю секунды оказались в просторной палате.
– Вей, как ты?
– Вейшенг!
– Сынок!
Молодой мужчина, лежащий на кровати с перебинтованным плечом и грудью, а также небольшими пластырями практически по всему телу, приоткрыл глаза. Рядом с ним стояла еще полная капельница, сейчас присоединенная к вене на руке. Сама палата была очень светлой и уютной, оборудованной как настоящая жилая комната в дорогом отеле. И только состояние ее «жильца» напоминало о том, что они все еще в больнице.
– Она ушла, – тихо произнес он, глядя куда-то в пространство перед собой.
– Она? Кто? Здесь кто-то был?
Губы Вейшенга дернулись, а глаза снова наполнились влагой. Но он не дал слезам пролиться, чуть запрокинув голову вверх.
– Никого не было. Больше никого.
Конец первой части