Чего?!
Глава 2
Кристина
– В десять должна состояться утренняя планерка в отделе, – как-то устало-отстраненно возразило тело. – Доброе утро.
– Доброе, доброе. Планерка у тебя каждый день, дорогой, а свидание с наследницей «Бэй Бэй групп» только сегодня! Научись расставлять приоритеты.
– Работа всегда в приоритете, такова позиция нашей семьи, – парировало тело по имени Вейшенг. А все-таки красивое имя, даже если отвлечься от пафосно-возвышенного перевода.
– Дорогой, после того как год назад ты подвел семью, уступив наследницу Ян этому грубому и неотесанному мужлану Рю, не тебе рассуждать о том, какова позиция нашей семьи. Ты прекрасно знаешь, сколько планов было построено на этот брак! И как отец рассчитывал на поглощение активов этой семьи!
– А вы, матушка, прекрасно знаете мое отношение к нечестному способу ведения бизнеса. – Голос Вейшенга заледенел. Мне же прямо в голову ударило ощущение злости. Злости и какой-то… глухой тоски. Даже обреченности. – В том числе мне непонятно ваше желание так скоро обзавестись очередной невесткой. Помнится, от жены старшего брата вы до сих пор не в восторге. Хотя на этапе сватовства тоже всячески… помогали ценными советами.
Уй! Ничего себе! Эта тощая ухоженная грымза что, подпрыгнула?! Иначе как она умудрилась залепить пощечину телу, которое чуть ли не на две головы выше нее?! А главное, что за привычка – людей мордовать?! Особенно взрослых!
– Не смей дерзить матери! – прошипела красотка, которую я поначалу вообще приняла за ровесницу Вейшенга. Ну, может, старшую сестру. – Сегодня в десять у тебя свидание. И только попробуй его пропустить!
Мужчина промолчал и лишь недовольно взглянул на часы. Без пятнадцати семь. Затем перевел взгляд на спину резво удаляющейся из спортзала женщины. О, а мамаша по дому на каблуках ходит! Семья мазохистов, ей-богу.
Очень хотелось выматериться ей вслед. Даже мне!
Зато парень – кремень! Вслух ничего не сказал. А мне досталось сомнительное удовольствие ощутить его внутреннее состояние. Отчетливо нецензурное.
Тем временем тело мотнуло головой, будто бы сбрасывая наваждение.
Бегать на дорожке мы все-таки не стали. Как я поняла из ощущений – не успеваем по времени. И слава богу! С паршивой мамаши хоть шерсти клок. Оказывается, проснулись на пятнадцать минут позже обычного, еще и разговоры о свидании. Ужас, неужто у Вейшенга настолько плотное расписание?
На завтрак мы спустились этажом ниже. Я говорю «мы», потому что меня никто не спрашивал, а попытки втихаря перехватить контроль над телом провалились с треском. Вот дура, раз уж это такой длинный сон, нечего было сразу сдаваться и пытаться сбежать. Расслабилась, теперь расхлебываю.
Добилась только того, что Вейшенг начал заметно притормаживать и дергаться. Паники вроде не проявлял, но явно напрягся. И я затихла от греха подальше.
Стол был сервирован на одного. Интересно, семейные завтраки тут не практикуют? Хотя то, что наманикюренная ручка госпожи У никогда не утруждала себя готовкой, я поняла и без чужих ощущений. Но разве в таких вот богатых домах не едят все вместе и при параде? Эх, а я, оказывается, тоже голодная. Поесть бы.
– Мэй, приготовь еще… пару бутербродов. – Вейшенг отчего-то поморщился. Я видела это в отражении отполированного ножа.
Ась? Чего это горничная едва поднос не уронила? Нормальное желание здорового двухметрового мужика. Он же не козел, чтобы жевать то зеленое, что у него на тарелке вместо завтрака! Тут из более-менее вкусного только бедное одинокое яйцо!
– И таблетку от головной боли.
– Да, господин! А… вы имели в виду тосты, да? С чем именно господин желает?
– Да, тосты. С кол… с лососем. – Ну вот, опять мужик тормозит. А колбасу и
вовсе пытался по-русски сказать! Это что, не только я его слышу, но и он меня?! Но колбасу я и правда просто мысленно страшно захотела, даже представила себе эти бутерброды в красках. Тем не менее вслух об этом не говорила! Да что там, даже мысленно не произносила слово «колбаса». Но смотри, получается, уловил.
Слушай, хороший мой, раз ты так противишься есть плебейскую колбасу, давай хотя бы сырочка? Мм? К лососю? Творожного, мягкого, беленького. И листик салата сверху, так и быть. Если ты совсем без травы не можешь.
Я начала усиленно представлять, как это вкусно и сочно.
– Тосты с творожным… с рикоттой, лососем и салатом. Два, нет… четыре.
– Господин?! – Кажется, прислуга сейчас в обморок хлопнется от шока и искренней тревоги. – С вами все хорошо?
– Нет. – Вейшенг не успел среагировать, а я уже выпалила это яростное отрицание. Потому что с нами точно ничего не в порядке! И это дело надо минимум заесть нормально!
– Упакуете два из четырех с собой. Как перекус.
– Да, господин… Но что такое «тыва…раш…най»?!
– Я же сказал. Рикотта.
Уф, короче. Завтрак мы с грехом пополам одолели. Кстати, зеленое на тарелке, которое было похоже на один раз кем-то уже переваренное, оказалось шпинатно-водорослевым салатом, заправленным кунжутным маслом. Ну… м-да. На вкус так себе. С тостами вполне сойдет.
Зато кофе здесь подают – высший сорт! Прямо как я люблю – черный, горький и горячий, как смола в адском котле! Мне даже показалось, что мы с Вейшенгом буквально слились в экстазе от этого бодрящего вкуса. Во всяком случае, он на мгновение перестал быть похожим на натянутую струну.
– Господин, костюм для свидания готов. Ваша достопочтенная матушка изволила сама проверить, все ли в порядке.
Тьфу! Взяла и все испортила, весь экстаз коту под хвост. Вейшенг опять напрягся, а я, будто направленный пинком в дальний угол мячик, отлетела от управления телом.
– Матушка? – тихо переспросил он. – И какой бренд она изволила подсунуть на этот раз? Снова нечто несуразное, но дорогое и «модное»?! – Последнее слово парень едва не выплюнул. О, а кто-то у нас тут жутко консервативный тип.
– Вам лучше самому это увидеть, господин… – пробормотала горничная, пряча взгляд.
Хм. Не, ну, могло быть и хуже. Наверное. А тут всего лишь бархатный, ха-ха, однобортный пиджак. Симпатичная вышивка на воротнике в виде бренда. И зауженные брюки три четверти, а-ля стиляга. Всё прикольного вишневого цвета. Ой, простите, винного, ну конечно.
Естественно, ничего из выбранного мамашей мы надевать не стали. Мистер «здоровый образ жизни» потребовал вернуть свою повседневную одежду из классического костюма-тройки (брюки-жилет-пиджак) жизнеутверждающего цвета мокрого асфальта, белой рубашки и радикально-черного галстука. Последний был черным настолько, что, казалось, поглощал свет.
Впрочем, всю эту классику парень неплохо разбавил яркими камнями запонок, зажимом для галстука, парой перстней и массивными часами, одним только своим видом говорящих «мы стоим как твоя