— Зачем ты это сделал?
— Хотел узнать что-то о матери, но к тому моменту она уже была мертва. Я тогда еще надеялся вернуться сам. Пес не был виноват. Это из-за меня.
— Нет… ты был просто ребенком, Арман!
Я замолчала, повисла неловкая пауза, это так ужасно, что человек даже никогда не мечтал. Вся его жизнь была переполнена болью и страданиями, я даже не думаю, что Арман знает, что такое счастье и любовь. Это настолько далеко от него, это ему просто чуждо. Но ведь все заслуживают любви. Даже Монстры.
— А ты любил когда-то? Знаешь, что это значит?
— Знаю. Нет. Я в это не верю.
— А я верю! Можешь высечь меня за это.
Я все жду, что Арман разозлится, но он спокойно гладит меня по волосам до самого утра. Мы лежим в обнимку, я чувствую, как хозяин часто целует меня, как прижимает к себе.
Точно любимую куколку, его ручного зверька, и, пожалуй, я рада этому. Я так привыкла к нему, что одно только понимание того, что скоро я буду подчиняться совсем другому хозяину, делает мне невыносимо больно.
— Ты тут что-то чувствуешь?
Прикладываю ладонь к его груди.
— Да.
— Знаешь, когда мне больно, я плачу. В последнее время реву слишком часто, но я не плакса вообще-то. А ты так делаешь?
— Я не плачу, Еся. Уже давно.
— Когда ты плакал в последний раз?
— В тринадцать лет.
— Иногда это помогает пережить боль. Даже когда ты уже взрослый.
— Наверное.
— А твоя мама? Ты помнишь ее?
— Нет, я не помню лица матери. Какой-то размытый образ, не более.
— Ты не пытался разыскать свою настоящую семью?
— У меня есть только Данте.
— Он тебе как отец?
— Нет. Он бог. Тот, в кого я верю.
— А зачем он это делает? Данте мог бы давно забыть о том, что там было с тобой, тем более вы не родственники.
— Данте потерял свою единственную дочь там. Он хочет мести. И я хочу. За себя и своего ребенка.
— Мне жаль, что ты это вынес, это кошмар, который ты не заслужил.
— Хватит. Замолчи!
Закрылся снова, выпустил иголки, как колючий ежик. Больная тема. Хотя проще сказать, какие темы для Монстра не болезненные. Он ненавидит свое прошлое, он не помнит матери и даже никогда не мечтал. Арман поломан куда больше, чем я. Его месть мне абсолютно понятна, только мне все равно обидно. За себя. Немного.
— Я не подчинюсь никому другому! Никогда.
— Подчинишься. Ты будешь делать все, что тебе скажут!
— Нет! Ты мой хозяин. Я это знаю. Только ты!
— У тебя будет другой хозяин, малышка.
— А я не хочу другого! Арман, пожалуйста!
— У тебя выбора. Его ни у кого нет, — сказал словно сам себе, а я сильнее обхватила Армана за торс. Мы больше не ссорились, просто были рядом, а после взошло солнце, и я услышала, как к дому подъехала машина. Это за мной. Время пришло.
Глава 40
Я не знаю, что со мной, мы вроде бы это не раз обсуждали, и морально я была готова уже уехать, но, как только я увидела тот серый фургон без окон и Рокса за рулем, мне стало страшно. Страшно настолько, что я начала плакать, не находила себе места и не знала, как себя вести.
Арман принял душ и оделся, он выглядит спокойным и молчит. Сегодня молчит еще больше обычного, и сквозь эту броню я не вижу его истинных чувств.
— Одевайся, Еся, — говорит глухо, и я киваю. Смысл спорить и упираться? Я же сама хотела помочь ему, и в то же время какие-то отголоски самосохранения еще орут на задворках, но они уже давно заглушены моим хозяином. Да, он все же меня подчинил.
Я принимаю душ и одеваюсь в принесенную Арманом одежду. Белье, простые штаны и кофта, кеды. Он притащил еще небольшой рюкзак, но смотреть, что там, у меня уже просто не хватает сил.
Арману дважды кто-то звонит, и уверена, это Данте. Он полностью его контролирует, и, как хороший раб, мой Монстр слушается этого мужчину.
Я не знаю, какой на самом деле Данте, но почему-то он не внушает у меня спокойствия. Да, он спас Армана от рабства, он потерял в том ужасном месте дочь, как я недавно узнала от Армана, но все равно.
Разве кто-то требует за спасение твою же жизнь? И разве не Данте приносит в жертву не только меня, но и самого Армана? Я же только теперь понимаю, что, скорее всего, самого Данте на аукционе не будет. Туда поедет Арман. Данте использует его как свои руки, как щит, тогда как сам рисковать не станет, и это… это просто несправедливо.
Когда я полностью собрана, выхожу в гостиную. На диване вижу разложенные медикаменты и стоящего рядом Армана. Он замечает меня и коротко кивает. Я слушаюсь, подхожу к нему.
От подавляемой истерики дрожит все тело. Если бы я каждый день ездила на аукцион, я бы, наверное, вела себя спокойнее, вот только сейчас мне не до смеха. Я вижу, как Монстр набирает какой-то препарат в шприц, как готовится сделать укол.
— Садись сюда.
Повинуюсь. Рабыня всегда покорная. И я тоже.
Поднимаю глаза на своего Монстра, хотя, конечно, он как чудовище не выглядит. Даже шрам Армана не портит. Совсем.
— Твой шрам. Тебе не больно?
Осторожно провожу кончиками пальцев по его скуле, Арман не убирает мою руку, а лишь коротко кивает:
— Уже нет.
— Чем тебя так порезали, хозяин?
— Это был клинок. Дай сюда свою руку.
Спирает дыхание, и я коротко улыбаюсь своему палачу.
— Так надо, да?
— Да.
— Можно одну просьбу, хозяин?
— Говори.
— Пообещай мне, что когда все закончится и ты достигнешь своей цели, то начнешь жить. И обязательно будешь мечтать! По-настоящему. Я хочу, чтобы ты был свободным внутри. Слышишь меня? Арман, ты не раб больше, будь свободен! Ты не заслужил всего этого, тот мальчик не заслужил, хорошо? Я хочу, чтобы ты простил самого себя и наконец начал жить!
Всхлипываю, мои слезы капают Арману на руку. Он берет спирт и обрабатывает область для укола, а я вздрагиваю. Я все еще боюсь иголок.
— Еся, спокойно.
— Пожалуйста, только не закрывайся! Я хочу, чтобы был счастлив. Пообещай мне это.
— Обещаю.
— Хорошо. Ты пообещал! Я знаю, какой ты на самом деле. Теперь знаю.
— Какой?
— Ты хороший. Ты хороший для меня!
Ласково провожу по его плечам,