Это длинное двухэтажное здание песочного цвета издали походило на старого замшелого лешака, который забрался на холм, подальше от суеты, да так и заснул там, продуваемый всеми ветрами, обратившись в груду камней. Жёлтый дом не показался Фигаро жутким, скорее уж, бесконечно одиноким.
Было заметно, что зданию не более пятидесяти лет; эти минималистичные коробки с узкими окнами, скудными пилястрами, похожими на тонко выщипанные брови и покатыми крышами, покрытыми оцинкованным листом стали строить не так давно. Следователь даже смутно вспомнил какую-то визгливую статью в «Столичных дребезгах», где некий «комитет городских архитекторов и неравнодушных жителей» требовал прекратить строить подобные дома, поскольку те, мол, «уродуют лицо города своей безвкусностью».
«А заводы с фабриками, значит, не уродуют, – думал Фигаро, сбрасывая передачу (дорога пошла в гору, и «Рейхсваген» уже ругался, подвывая мотором). – Они, наверное, города украшают. А алхимические цеха так вообще заместо парфюма. Да только проще воевать с безымянными архитекторами, что кое-как содержат свои семьи на государственное жалованье, чем наехать на Броков, Фрюков или, упаси Святый Эфир, Форинтов... Однако, какая, всё-таки, тоскливая постройка! Смотришь, и веришь, что когда-то тут была больница для скорбных главою. И во врача-психопата тоже верится... Гляди ж ты: дым из каминной трубы – дома кто-то есть. Впрочем, здание не выглядит заброшенным: дорожки подметены, фруктовые деревья закрыты на зиму фанерными щитами, а дорожный знак недавно подкрашивали... Ага, а вот и парковка. Ого, целый «Роллс-Вальс 140» – такой и в Столице нечасто увидишь. Может, это дом местного фабриканта? Возможно, вполне возможно...»
Дверной молоток в виде мордатой химеры с кольцом в зубах тоже недавно начищали до тусклого латунного блеска. Химера была мордатая, улыбчивая и совсем не страшная, но следователя смутило то, что рядом с ней имелся вполне современный электрический звонок-кнопка. Было решительно непонятно, как следует известить о своём прибытии, поэтому Фигаро сперва постучал, а потом позвонил – чтоб уж наверняка.
Звонок сработал – чуткие уши следователя уловили слабое жужжание где-то в недрах дома. Фигаро нахмурился; ему вдруг пришло в голову, что он совершенно не подготовил никакой легенды, и понятия не имеет, как вообще обосновать своё прибытие.
«Плевать, – подумал он, – будем импровизировать. Артур, вон, всегда так делает»
Щёлкнул хорошо смазанный замок, и дверь открылась. На пороге стоял высокий человек в угольно-чёрном фраке и сверкающих остроносых ботинках.
«Дворецкий, – понял Фигаро. – Да, скорее всего, это дом какого-то фабриканта. Ну, или старшего инженера – эти тоже не бедствуют»
– Чем могу помочь? – Дворецкий чуть наклонил голову, демонстрируя безукоризненный пробор, разделяющий сверкающие чёрные волосы ровно напополам. Ослепительно-белый накрахмаленный воротник его рубашки, казалось, вот-вот перережет тонкую шею, синеватую от частого бритья, а треугольник платка в нагрудном кармане был похож на дыру, вырезанную ножницами в лоснящейся черноте дорогой ткани. Многие женщины наверняка бы назвали дворецкого красивым мужчиной, но Фигаро бросилась в глаза нездоровая бледность этого человека; похоже, субчик в чёрном фраке не выходил на солнце очень и очень давно.
«Вампир, – подумал следователь, – как есть вампир. Сейчас высосет из меня кровушку, а тушку подаст к столу своим упырям... Хотя вампиры, говорят, обычно, румяные, шумные и довольные жизнью – чужая кровь в них играет. А это прямо какое-то живое космическое уныние»
Вслух же он сказал вот что:
- Добрый день, уважаемый. Меня зовут Фигаро, Александр Фигаро. Я старший следователь Департамента Других Дел. – Последовал ритуал демонстрации личного удостоверения. – Могу я увидеть господина Мартина?
Фигаро, если честно, понятия не имел, какой реакции на свои слова он ожидал. Однако дворецкий и ухом не повёл. Достав из кармана монокль на тонкой серебряной цепочке, он водрузил сей оптический прибор на нос, и довольно долго изучал удостоверение (у Фигаро даже заболела рука, в которой он держал «корочку»).
- Разумеется, господин Фигаро. – Дворецкий, закончив, наконец, изучать документ, – изящно поклонился и, отойдя на шаг в сторону, сделал приглашающий жест. – Входите. Я доложу хозяину. Есть ли ещё что-то, касающееся причин вашего визита, о чём я должен известить его светлость?
- Эм-м-м-м... – Следователь ненатурально закашлялся в кулак, – Нет... Наверное, нет. Я лучше... м-м-м... при личной беседе.
- Разумеется. – Дворецкий был – сама предупредительность. – Чай, кофе, сигару?
- Коньяку, если можно.
- Сожалею, – дворецкий прикрыл глаза, изобразив на лице чудовищную скорбь, – но спиртного в доме нет. По причине своего... состояния его светлость приказали избавиться от алкоголя, дабы не вводить в искушение себя самого. Впрочем, если вы желаете...
- Нет-нет, – Фигаро яростно замотал головой, – что вы. Принесите, будьте так любезны, стакан воды. Курить в доме можно?
Вместо ответа дворецкий молча указал на журнальный столик, на котором стояла большая хрустальная пепельница. В ней кто-то оставил окурок дорогой (и явно контрабандной) сигары.
Когда фалды чёрного фрака бесшумно растворились в полумраке, Фигаро, отдуваясь, сел на маленький пуф у журнального столика, достал трубку и принялся набивать её табаком. Откровенно говоря, следователь чувствовал себя глупо.
«Ну, выяснил ты, что здесь, действительно, проживает некто по имени Мартин. Аплодисменты. Но дальше-то что? А, к чёрту – будем разбираться в процессе развития событий. Не давать же теперь дёру, право слово. Думай лучше о вечерней ухе. И о мясном пироге, и о водке, и о... Так, стоп. Отставить мысли о жратве. Ты – следователь ДДД, а также Агент Их Величеств, который сейчас, между прочим, участвует в расследовании. Вот и расследуй... А дом-то, кстати, довольно странный»
И действительно: внутри «жёлтый дом» выглядел куда загадочнее, чем снаружи.
Во-первых, в просторном холле было темно и холодно – на отоплении «лорд Мартин» явно экономил. Газовые рожки были выкручены практически в ноль, и помещение освещали лишь крохотные язычки дрожащего синеватого пламени. Они были единственным источником света – высокие окна закрыли плотными «зимними» ставнями и задраили намертво, задув все щели алхимической пеной-уплотнителем – обычная практика в летних усадьбах, опечатываемых на зиму, но, мягко говоря, странная для жилых домов.
Во-вторых, сам холл вызывал у Фигаро смутное раздражение: следователь никогда не видел более безликого интерьера. Напольные часы, люстры от «Фавн и Фанси», столики, диванчики, цветные шёлковые подушечки там и сям – точно кто-то взял прошлогодний каталог Крэптона, открыл на первой попавшейся странице, и ткнул мебельщикам в одну из тех фотографий, что украшают развороты: