— беспечно отмахнулся он.
И вот Малфой стоит в цветочной лавке, среди дюжины вазонов, а в голове летают корнуэльские пикси. Ни одной мысли. Ни одной подсказки.
— Может, вам помочь? — спросила полная женщина средних лет с кудрявыми волосами цвета шоколада. — Кому вы хотите подарить букет?
— Я… Девушке, — растерялся Драко, нервно сжимая в руках бумажный пакет с завтраком.
— Прекрасно! — воскликнула женщина. — Цветы и завтрак в постель? — она бросила взгляд на пакет из кофейни. — Я завидую этой счастливой девушке. Ещё какой молодой человек статный. — покачала головой женщина. — Вы молодец! Свою даму нужно радовать, — запричитала продавщица.
Малфой неловко прочистил горло, ощущая себя не в своей тарелке.
— Какие обычно дарят цветы? — напуская непринуждённость, спросил слизеринец.
Он обвёл взглядом лавку. Пёстрые и пышные букеты сменялись нежными композициями. В нижних вазонах стояли цветы, ещё не собранные во что-то единое, видимо, для особых пожеланий клиентов.
—
Обычно
? — растерялась продавщица. — Обычно дарят любимые цветы. Вы не знаете, какие цветы нравятся вашей даме?
— Не спрашивал, — раздражённо процедил он.
Видимо, заметив неловкость клиента, женщина неуклюже вылезла из-за стойки и начала рассказывать.
— Вот тут есть голландские розы. Если ваша дама шикарная женщина… Ну, знаете,
роскошная
… то берите эти! — женщина указала на насыщенные красные бутоны роз.
«Грейнджер? Роскошная… шикарная?»
«Да, по идее… но обе ноги левые и вечная катастрофа. И, Мерлинова борода, этот её характер»
.
— Так, не то, — цокнула продавщица, видя, как долго размышляет Малфой. — Может, пионы? Для нежной и изящной…
— Нет. Точно не мой вариант, — резко ответил парень, вспоминая неуклюжесть гриффиндорки.
— Тогда… тюльпаны? Лилии?
На щеках продавщицы выступили красные пятна сдерживаемого раздражения, когда они перебрали, казалось бы, уже все варианты, что были представлены в лавке.
«Нет. Всё не то. Я не знаю, как объяснить, но ей не подходит ни один цветок»
.
— Ладно. Давайте розы. Соберите в букет, — Малфой бросил взгляд на часы.
«Блять. Потерял время. Ничего больше завтрака явно не будет»
.
— Те, что я предлагала в самом начале? — выдавливая вежливую улыбку, уточнила продавщица.
Он кивнул, не обращая внимания на то, как лопаются нервы у женщины, и в сотый раз начал осматривать вазоны. Взгляд скользил от одного к другому, пока не выхватил маленький фарфоровый горшочек на подоконнике лавки. Аккуратный круглый ствол с колючками напоминал непослушную гриву гриффиндорки.
«Вот оно»
.
«То, что нужно»
, — довольная улыбка расплылась на лице слизеринца.
— Подождите! — остановил он женщину, что уже заворачивала в бумагу красные розы. — Можно мне вон то? — он указал в сторону окна.
— Гербены? — спросила продавщица, думая, что парень указывает на цветы рядом с подоконником.
— Нет. Кактус.
— Простите, что?
Кактус
? — женщина была в полнейшем ступоре. — Вы хотите подарить кактус?
Малфой уверенно кивнул.
«Ты не какая-нибудь обычная девушка, которой дарят обычные цветы. Ты другая, Грейнджер»
.
«И у нас с тобой… всё по-другому»
.
«Не как в этих ебучих романах о любви»
.
«Это совсем другая история»
.
— Вы уверены? — продавщица, кажется, уже не считала Гермиону счастливой девушкой. — Он не продаётся. Я его просто посадила.
— Назовите любую цену. Я беру именно его.
Спустя двадцать минут фарфоровый горшочек с колючим растением полетел в мусорный бак дома номер три по улице Даунинг-стрит, когда Малфой вылетел из его дверей. Ему казалось, что здание падает на его голову, а он не может удержать его вес. Казалось, будто мост в его счастливую жизнь рушится, когда он стоит только на его середине. И он летит. Но не в небеса. А камнем в воду. Тонет.
Перед глазами застыла картина, где непослушные кудрявые локоны перекинуты на одно плечо, на хрупких плечах атласный халат. А в ушах стучит голос Уизли, что зовёт её из квартиры. Наверно, из ванной.
И ему больно. Дико. Будто только зашитую рану снова расковыряли. Разодрали и присыпали солью.
Он быстро шагал, слушая, как гулко в ушах бьётся пульс. Бросал хищные взгляды на прохожих, что шугались от него. Хотел испариться. Растаять в солнечных лучах и ускользнуть куда-то далеко. Только не здесь. Не в этом мире. Не в этой реальности, где его «карамельная беда» была с другим.
Холл Министерства. Атриум. Лифт. Коридор. Он шёл на совещание. На каком-то автомате. Натренированный до щелчка пальцев отключать эмоции. Но внутри кипел гнев, раскалённой лавой медленно спускаясь по телу, обжигая. Уничтожая надежды. Гася в нём любой тонкий отголосок света.
«Сколько можно в тебе разочаровываться?»
«Сколько?»
«Сколько раз ты должна разрушить меня, чтобы я перестал надеяться?»
«Ты же убиваешь меня, Грейнджер»
«И в чём я был перед тобой виноват?»
«За что ты так со мной?»
— Мистер Малфой, теперь будете являться на
все
совещания? — визгливый голосок заставил механизм замкнуться в неполадках самоконтроля.
— Дэккери, — прошипел Драко, оборачиваясь к мужчине.
— Вам пора понять уже, что выбирать нужно
правильную
сторону. Будете
хорошим
мальчиком, и я могу помочь вам подняться выше, — ехидно улыбнулся Подрик Дэккери.
Точка. Малфой взорвался. Рука сомкнулась на горле главы отдела международного магического сотрудничества. Он прижал его к стене, сдавливая хватку сильнее.
— Тебе, блять, осталось недолго. Вампиры дадут показания против тебя, и ты проведёшь остаток дней, ублажая дементоров! — прошипел сквозь зубы слизеринец.
Лицо мужчины покраснело, а рот панически ловил воздух.
— Нет… — прохрипел он, — не бывать…
— Тогда я сам приду за тобой! Жди, сука, — Малфой рывком откинул волшебника, и тот упал на пол, прижимая руки к горлу.
— Ты не сможешь… Тебя накажут, — выдавил Дэккери.
— Блять, ради такого удовольствия я
сам
поцелую дементора! Уяснил? Не высовывайся. Прижми хвост и жди. Может, дотянешь до
первого весеннего лепесточка
, — холодно усмехнулся Малфой, двигаясь в сторону кабинета Министра.
Выплеснув гнев, он слегка успокоился и сосредоточился на отчётах. Полностью погрузился в дело. Выключился. Где-то внутри чувствовал, что она здесь. Но не хотел этого принимать. Не хотел осознавать. Наверно, не хотел страдать.
Совещание длилось всего минут тридцать, но Малфою казалось, что прошла вечность. И как только Бруствер поднялся с кресла, слизеринец едва заметно выдохнул, а через мгновение покинул кабинет.