— Я приносил клятву. Я не могу убивать. Только спасать. — покачал головой когтевранец.
— Тогда ты! — янтарно-жёлтые глаза посмотрели на слизеринца с мольбой. — Я вижу. Ты сможешь. Помоги мне. Я уже не могу.
Малфой неотрывно смотрел на женщину. И Гермиона видела, что в штормовых глазах была решительность. Он был готов это сделать.
«Он что, убьёт её? Вот так? Прямо сейчас? Неожиданно. Как будто это что-то повседневное!»
— Ты уверена? — голос звучал, как лёд, пока блондин вытаскивал из внутреннего кармана маленький кожаный кейс.
В нём аккуратно располагались в два ряда миниатюрные серебряные цилиндры. Такие же, как когда-то на цепочке носила Гермиона.
«Зелья!»
Малфой вытащил один цилиндр, открутил крышку и протянул его женщине. Дрожащая рука Хейли взяла серебряную ёмкость.
— Стойте! Подождите! Что это? — вышла из оцепенения Гермиона. — Вы не можете! Энтони…
— Технически, я не могу остановить
эвтаназию
. Если пациент этого желает, — виновато закусив нижнюю губу, сказал когтевранец. — Вы добровольно хотите этого, Хейли?
— Да. Лучше умереть так. Чем меня разорвёт на части во время превращения, — ответила женщина, приподнимаясь на постели.
Гермиона содрогнулась, на секунду представив в голове то, что сказала Хейли. Мужчина рядом взял свою подругу за руки и понимающе кивнул. Это была жуткая и странная поддержка. Видимо, они оба прекрасно понимали, что ожидает женщину впереди.
— Что-то хотите передать? Может, есть последняя воля? — спокойно спросил слизеринец.
«Боже! Как он может быть так спокоен?»
Гермиона была в ужасе. Она прикрыла рот рукой и замерла на кушетке.
— Вы же отправитесь к Шеврону, верно? У него есть правая рука — Блейк, — женщина выдавила улыбку. —
Пошли его в задницу от меня.
Малфой ухмыльнулся.
— Обязательно. Пей залпом. Это будет быстро, — он последний раз посмотрел на женщину и двинулся к выходу.
«Как он может просто дать ей зелье и уйти? Как так?»
Женщина кивнула своему другу и залпом осушила маленький цилиндр. На малейшее мгновение её лицо сморщилось, а после она закрыла глаза и выдохнула в последний раз. Мужчина поймал её тело, и Гермиона вылетела из палаты, несясь следом за слизеринцем.
—
Стоять
! — взревела она ему в спину.
Малфой остановился и обернулся на неё через плечо. В глазах был холод.
«Как ты можешь быть так спокоен?»
Она подлетела к нему и толкнула в палату, что была рядом. Быстрый взмах палочки. Оглушающее заклинание было наложено.
—
Как ты мог это сделать
? — гнев, что копился всё это время, рвался наружу.
— Это было
милосердие
, — сквозь стиснутые зубы ответил Малфой.
— Да? Твоё милосердие же безгранично! По себе знаю! — выпалила Гермиона. — Значит, этим ты занимался все эти года?
Штормовые глаза похолодели ещё больше. Парень замер, смотря на неё.
— Я читала отчёты. Всего два привода в суд из тридцати пяти! Остальные при
интересных
обстоятельствах до него просто не доживали. Всем вливал зелье? — с презрением спросила девушка.
— О-о-о, нет! Тебе лучше и не знать, блять, что я с ними делал!
Она отшатнулась от осознания.
«Это были не случайные смерти»
.
— А ты не хочешь для начала узнать, кем они были? Все эти мрази! Что они делали! — Малфой зарылся длинными пальцами в платиновые волосы.
— Что? — Гермиона была в шоке. — Это не имеет значения! Есть закон! Есть суд и тюрьма! Нельзя убивать!
—
Да что ты?
— истерично рассмеялся Малфой. — Сколько из тех ублюдков, что ловит Аврорат, отправляется в Азкабан, а? Ты знаешь? Носишься со своими бумажками и отчётами. Ты даже понятия не имеешь насколько сгнило всё.
Открой глаза!
Знаешь, кто распространяет слухи о том, что новый закон — это приманка для оборотней? Один из таких продажных тварей, как Дэккери. Тот, кому выгодно это! Тот, кто наживается на этом, — штормовые глаза метали молнии. — Твоя проклятая система. Твой розовый мир не существует! Очнись, блять!
— И что ты предлагаешь? Убить всех? — выкрикнула девушка. — Это твой способ? Твой путь?
— Они не могут просто купить себе прощение, — прорычал Малфой, подходя к девушке.
Он схватил её запястье с зажатой палочкой и приставил к своей голове.
—
Давай!
Читай, блять! Я покажу тебе, что они делают! Всё покажу! Как приводил ублюдков в суд, а через неделю видел их в ближайшем баре, что упивались и ржали над тем, как легко отделались! Покажу тебе цену свободы! Покажу, как зажравшиеся и продажные ублюдки протирают свои задницы на высоких должностях в Министерстве! Думаешь, они хоть секунду думают о том, что финансы, которые они воруют из благотворительных счетов детских домов и больниц, были кому-то жизненно необходимы? Нет, блять! Пересчитывая золотые галеоны, заливаясь виски, с шлюхой на члене их абсолютно это не заботит! А теперь посмотри на меня! И скажи… ты знаешь, насколько жестокий этот мир?
— Это всё равно не давало тебе право, как палач заносить секиру! — выдавила Гермиона.
Её трясло. Человек, что стоял перед ней, больше не был разбитым мальчиком. В нём горел огонь и ярость. Он пугал.
— Пока педофил может заплатить за свою
свободу
, а толпа ублюдков, что до смерти поиздевались над девушкой, может оправдать это её
вызывающим платьем
, я не уберу свою секиру! Поняла? Ты не знаешь и малой части жести! И всё берёт своё начало в шаткой системе! В коррупционных и продажных тварях, как Дэккери, кого заботит только сумма выгоды, а не мораль! — слизеринец кипел, пока его грудь тяжело вздымалась, а ноздри расширялись от гнева.
«Где же ты был, что тебя так потрепало? Ты специально искал самых ужасных преступников?»
«Боже! Какими были эти года для тебя?»
«Зачем ты так жил?»
— Кем ты себя возомнил, а? Богом? Кто дал тебе право вершить жестокую вендетту? Начинать справедливый мир с насилия — неправильный путь! Где гуманность? Где милосердие в этом? Убивая, ты ничем от них не отличаешься, понял? — кричала гриффиндорка.
Малфой отступил и горько усмехнулся.
— Легко рассуждать тебе. Как ты жила эти пять лет? Чем занималась? — спросил он.
— Что? Я… Я, — растерялась девушка.
— Я… Я, — вновь передразнил Малфой. — Не туда смотришь. Не за то борешься. Хочешь