Однажды вечером, когда ужин подошёл к концу, мама села за стол и сказала:
Мама: “Она не хочет ничего пить. Говорит, что ей это не нужно. Я больше не знаю, что делать.”
Папа посмотрел на неё и сжал руки.
Папа: “Мы должны просто быть рядом. Если она хочет покоя, нужно дать ей это.”
Дедушка, сидя у окна, наконец произнёс: “Она всегда знала, что делает. Но сейчас… сейчас ей просто нужно время.” Серёжа слушал их разговоры, но не вмешивался. Ему казалось, что бабушка всё равно сильнее всех их вместе взятых, что она всегда найдёт выход. Но с каждым днём эта уверенность становилась слабее, как и сама бабушка. Ночью, когда дом погрузился в тишину, Серёжа снова услышал странные звуки. Это был тихий, почти неуловимый шорох, как если бы кто-то двигался в коридоре. Ему стало не по себе, но любопытство пересилило страх. Он вышел в коридор, его ноги бесшумно ступали по деревянным половицам. Свет луны падал через окна, и Серёжа увидел, как тень зашла за угол. Он замер, стараясь не двигаться. Сердце билось всё сильнее, но ноги не слушались – они будто вросли в пол. Звук стих, и комната бабушки была окутана странной тишиной.
На утро бабушка попросила, чтобы её оставили одну. Мама и папа вышли из её комнаты, выглядя ещё более обеспокоенными, чем обычно.
Мама: “Она просто смотрит в одну точку. Я пыталась с ней говорить, но она ничего не отвечает.”
Папа, нахмурившись, сказал: “Ей нужно это пережить. Просто быть рядом.”
Серёжа не понимал, что они имели в виду, но чувствовал, что дом стал другим. Казалось, что стены впитывают каждое слово, каждую эмоцию, каждую тишину. Даже воздух внутри дома был плотным, как будто сам дом смотрел на них. Дедушка подошёл к Серёже, положил руку ему на плечо и тихо сказал:
Дедушка: “Слушай, мальчик, всё, что ты слышишь, всё, что ты чувствуешь – это часть её. Мы должны уважать это.”
Серёжа молчал, но внутри него всё бурлило. Он понимал, что бабушка была чем-то большим, чем просто человеком, но он ещё не знал, чем именно. Всё становилось сложнее, ночь за ночью, звуки становились громче, а дом всё больше наполнялся тайной, которую никто не мог объяснить. День тянулся медленно, словно даже время замедляло шаги, чувствуя странную атмосферу в доме. Мама всё больше времени проводила у бабушки в комнате, тихо разговаривая с ней и поправляя одеяло, хотя бабушка уже почти не отвечала. Папа, чтобы не показывать свою тревогу, занимался делами на дворе, но его движения стали более резкими, как будто он пытался сбежать от мыслей. Дедушка ходил по дому, но редко говорил, лишь иногда что-то тихо бормотал себе под нос. Серёжа сидел на крыльце, глядя на старую яблоню в саду. Он вспомнил бабушкин рассказ про свечение, которое она видела много лет назад, и вдруг поймал себя на мысли, что хочет снова услышать её голос. Весь день он пытался занять себя чем-то, но мысли о бабушке всё равно возвращались. Ближе к вечеру, когда солнце уже садилось за деревья, мама вышла из комнаты бабушки, её лицо выглядело усталым и обеспокоенным. Она села рядом с папой и тихо сказала:
Мама: “Она сказала, что не боится. Но что это значит?”
Папа, склонив голову, ответил: “Наверное, она просто чувствует, что всё идёт так, как должно.”
Дедушка, услышав их, остановился у окна и добавил: “Она всегда была сильной. Её не сломать просто так.” Серёжа зашёл в свою комнату, но не мог избавиться от ощущения, что в доме что-то изменилось. Он лёг на кровать и пытался заснуть, но ночь принесла с собой странные звуки. Они были тихими, почти неуловимыми, но их присутствие было явным. Скрип половиц в коридоре, слабое шелестение за окном – всё звучало так, будто дом начал жить своей жизнью. В какой-то момент Серёжа услышал, как кто-то проходит мимо его комнаты. Он осторожно встал и выглянул в коридор. Свет луны, падающий сквозь окно, освещал старые стены, но он никого не увидел. Только бабушкина дверь была приоткрыта, а внутри слышался слабый шёпот. На утро бабушка выглядела ещё слабее, её дыхание стало едва слышным. Мама пыталась поговорить с ней, но бабушка только смотрела на неё, ничего не отвечая. Папа сидел на крыльце, нервно крутя в руках табак для дедушкиной трубки. Дедушка, проходя мимо, посмотрел на папу и сказал:
Дедушка: “Не накручивай себя. Мы должны быть рядом, что бы ни случилось.”
Серёжа зашёл в комнату бабушки. Она лежала, закрыв глаза, и только её тихое дыхание нарушало тишину. Он подошёл ближе и заметил, как её руки были сложены на груди, будто она что-то держала, чего никто не видел. Он хотел что-то сказать, но слова не находились. Дом становился всё более напряжённым, и каждая ночь приносила с собой новые звуки и ощущения. Казалось, что сам воздух стал тяжёлым, наполняя пространство ожиданием чего-то неизбежного. Серёжа всё чаще ловил себя на мысли, что бабушка знала больше, чем говорила. Её молчание становилось громче любых слов. В доме продолжала ощущаться странная атмосфера, которая становилась всё сильнее с каждым днём. Мама почти не отходила от бабушки, сидя у её кровати и иногда тихо разговаривая с ней. Папа всё чаще сидел на крыльце, куря, хотя обычно не имел этой привычки. Даже дедушка, который всегда казался спокойным и уверенным, теперь выглядел так, будто его что-то беспокоило. Серёжа стал замечать, как ночами дом словно оживал. Когда все ложились спать, он слышал слабый скрип половиц, как будто кто-то ходил по коридору. Ему казалось, что тени от деревьев за окном стали длиннее и двигались не так, как раньше. Однажды вечером мама, вернувшись из бабушкиной комнаты, выглядела подавленной. Она села за стол, сложив руки, и сказала: Мама: “Она сказала, что её больше не нужно тревожить. Попросила нас просто быть рядом, но не пытаться ей помочь.” Папа, положив трубку на стол, посмотрел на неё серьёзно: “Может, это то, чего она хочет. Ты же знаешь её. Если она сказала так, значит так надо.” Дедушка, который стоял у окна, вдруг повернулся и тихо произнёс: “Она не просто так так говорит. Она знает больше, чем мы. Всегда знала.” Серёжа слушал их разговор, стараясь понять, что они имеют в