Была слышна шеренга, и теперь, Минский отыгрывался на бедных солдатах, которые, наверное, с гордостью ждали сладких слов: «Руслан ваш командующий операции».
Ботинки словно наполнились водой. По лбу выступил пот, а идти стало страшно, словно, он идет в обнимку к самой смерти. Но когда тяжелый ботинок вступил на следующую шпалу, в ботинке появились дырки, через которые вылилась вода, а наваждение ушло, и появилось чувство гордости.
Вступая на перрон, солдаты радостно отдали честь, а кто-то, и начал хлопать, отчего на душе стало тепло. Тепло сломил Минский:
– Не отдавайте ему честь, он предал нас.
Вдруг, Руслан почувствовал, что находится в толпе гиен. Резко, словно заколдовавшись, солдаты злобно посмотрели на него, оставляя пятна от своих взглядов.
– Ну да, предатель! – начал Руслан. – Спас всех из огня, теперь предатель! Сдохните от шквала пуль, пронзающих плоть, останетесь умирать, а вместо награды, получите строчку «двухсотый»! Спасибо.
Злобно посмотрев на них, он повернулся спиной, и вступил на лестницу. Его ждало новое путешествие.
…Правильно люди говорят, что человек – расходный материал. А говорят ли это люди, а не его пьяный мозг? Ответ он и сам не мог отдать. Ему хотелось хотя бы маленькое воспоминание взять, где он слышал от других, что люди «расходный материал», но что вспоминалось, это смерть близких, грубость оттепели весенней поры и последние события, которые начали только сейчас резать в клочья душу.
Отчет он себе отдавал лишь в том, – что навряд ли он останется в живых. Сама суть смерти пугала его с самого детства. Как человек может резко взять, и умереть? А что чувствуют люди при смерти? Боль? Отчаяние? Покаяние перед теми, кого он обижал?
Мозг не может же резко умереть, есть же где-то минутная и секундная прослойка перед смертью, когда человек понимает, что он все, умер. Так ведь?
…Туман, на удивление вернулся. Теперь, он находился в привычной среде. В тумане жить и мыслить было легче, словно мозги настолько привыкли к нему, что даже последние три дня перестрелок казались мелочным, чем-то неважным.
Силуэт больницы привлекал внимание, хотя, что привлекательно в здание ужасного качества, которое еще и в ходе войны провалилось, скомкалось, и осталось в виде груды бетона и стекла.
Аэропорт стойко стоял, словно, был еще одной Брестской крепостью, которая терпела все больше ужаса, принимая в себя ужас, как губка воду. Диспетчерская башня выглядывала тенью, которая уже вот-вот и обвалится вниз.
Земля была сырой настолько, что казалось, что вся кровь пролитая, из-за своего большого количества не может всосаться в землю. В воздухе витал запах пороха, сгоревшего дерева и гнили, которая, возможно была от умерших солдат, которые были где-то рядом.
…Маленькие тени вдалеке от людей бежали, стреляли, прыгали и кувыркались, похоже, оставшиеся солдаты пробивающие оборону чуть ранее, продолжали пробиваться.
И резко, как удар молнии по громоотводу, его осенило. Сейчас что он наблюдает, не просто война, которые происходит каждые десятилетия, а ужас. Когда он осматривался, он замечал все больше остатков чужих жизней, которые начали беспокоить его. Когда он всматривался в тени, и как в них резко влетают яркой вспышкой пули, его словно переворачивало внутри.
Что же он, не заметил как собственными руками убивал десятки людей за три дня, не замечая, что они также имеют семью, цели и мотивацию, которая из-за него не смогла исполнится!
Он остановился посреди улицы. Смертные грехи резко упали на него, словно, сама жизнь ополчилась на него, поняв, что он, не тот человек, который удостоен звания героя, что он, не тот человек, которому должно везти.
Его начало тошнить. В воздухе начал играть неприятный запах, от которого неприятность тошноты, стала намного больше.
Вспомнилась смерть Насти. Мучительные воспоминания, тошнота, осознания своих проблем, так и предстоящая война. Хотелось развернуться, вернутся на станцию, спуститься на шпалы, и ринутся в сторону основного города. Вернутся в густой туман, который даже самый сильный фонарь не прожжет, где роднее, или, все таки вернутся на большую землю, начать работать по специальности, и зажить нормально…
…Мысли развеял гулкий ритм идущих рядом сотен пар ботинок. Отойдя на несколько шагов, за рядом стоящую машину, он начал высматривать шум.
Шла толпа, одетая почти также как Рельзовцы, только, отличаются комбинезоном, который чуть серее. Шли они со стороны аэропорта. Впереди выбивался из стадо, похоже, лидер, который вел свою мотивационную речь, подбадривая последователей.
– …Ничего не отдавайте! Они будут стараться убить, забрать эту реликвию, но вы не смейте ее отдать!
– Реликвия Менса! Реликвия Менса! – прокричал весь отряд.
Похоже, это и были Рельзовцы, но что за религия? И кто такой Менс? Навряд ли он узнает об этом. Но, а что если заполучить данную реликвию, то, возможно они будут поклоняться нему?
Они все держали у голов руки, словно молятся. Лидер продолжал толковать свою речь про величество реликвии, а также, как важно молится Менсу и Герму.
Когда толпа отошла, Руслан встав спрятался за последними в ряду, и начал идти за ними. Похоже, сегодня он не попадет в аэропорт.
– …Иль вы убьете врага своего, иль Герма убьет вас! Вся ваша жизнь – дар данный им. На этом заканчивается ваш первый урок, дети мои. Второй урок о том, как правильно относится к Менсу, к его реликвиям и дару.
Одна рука из толпы поднялась.
– Извините за вопрос, но как Менс сотворил нас, будет об этом урок, о великий учитель?
– Вы правы последователь, третий урок будет о том, как Менс создал мир, а сейчас, про дань уважения. Когда видите картину великого, вы должны сесть на колени, и начать молиться. – он достал портрет бородатого мужчины с седыми волосами, и все начали молится. – Третий урок, как создал Менс мир. В начале, была кровь во всем мире. Кровь преобразовалась в сосуды, потом в вены, а потом и в артерии. Кровь начала пульсировать, течь по эмбриону, и так появился сам могущественный Менс. Землю он создал и своей кожи, море с океанами из своих слез, деревья и леса из волос, а нас, людей, из собственного сердца.
Данная история, была похожа на скандинавскую, когда из Имира создали землю, только эта, звучала совсем бредово.
– Мы направляемся на родину Менса, Приморск! – прокричал грубым голосом проповедник. – Оттуда, мы пойдем в храм, где сны будут обрисованы рисунками созданные Гермом!
Поднялась рука, и спросила «кто он?», отчего проповедник вначале покраснев, потом сразу побледнев выдал:
– Убить мерзавца!
Щелчки затвором и лязганье ножей раздались в ту же секунду, и