– Это то, чего ты ищешь, – сказал он, его глаза на мгновение встретились с её.
Её руки дрожали, но она не отступила. Образ в костре становился яснее, и Астрид почувствовала, как её разум сопротивляется. Это было лицо. Сначала оно казалось человеческим, но затем его черты стали искаженными, а глаза вспыхнули красным светом.
– Это… – выдохнула она, но её слова утонули в звуке пламени.
Хальдор повернулся к ней, его лицо оставалось спокойным, но в глазах был блеск, которого она никогда не видела раньше.
– Это правда, Астрид, – сказал он. – Она жестока. Она не утешает. Но это то, что ты выбрала.
Её голова закружилась, сердце забилось так сильно, что казалось, оно вот-вот разорвётся.
«Почему я здесь? – пронеслось у неё в голове. – Смогу ли я вынести это?»
Но её ноги не двигались, словно корни леса оплели их, удерживая на месте. Костёр снова вспыхнул, и всё вокруг погрузилось в ослепительный свет. Астрид подняла руку, чтобы закрыть глаза, но даже через веки она видела, как пламя становится всё ярче. Когда свет погас, осталась только тьма. Лес замер, костёр угас, а Астрид стояла посреди круга, ощущая, как внутри неё нарастает пустота, от которой нельзя убежать. Она знала, что уже слишком далеко зашла, чтобы вернуться.
Астрид сидела на каменном уступе у угасшего костра, чувствуя, как кровь стучит в висках. Жрецы разошлись, оставив её наедине с Хальдором. Его лицо, освещённое слабым светом луны, казалось выточенным из камня, безмятежным и загадочным. В руках он держал небольшой сосуд из глины, от которого исходил слабый запах трав и чего-то горького, тёмного, почти прелого.
– Пей, – сказал он, протягивая сосуд.
Она взглянула на него, её глаза встретились с его, но в этом взгляде не было утешения.
– Что это? – спросила она, её голос был хриплым после напряжения обряда.
– Это путь, – ответил Хальдор. – Путь к тому, чтобы увидеть.
Она колебалась, её пальцы дрожали, когда она взяла сосуд. Густая жидкость внутри едва колыхалась, её поверхность была гладкой, как чёрное зеркало. Запах стал сильнее, он проникал в лёгкие, вызывая лёгкое головокружение.
– Если ты ищешь ответы, – добавил он, его голос был мягким, но твёрдым, – ты должна пройти через это.
Её горло сжалось, но она знала, что дороги назад нет. Она поднесла сосуд к губам и сделала глоток. Горечь обожгла язык, но вкус был не тем, что волновало её. Когда жидкость стекла в горло, её тело мгновенно откликнулось. Мир начал раскачиваться, как лодка на бурной воде.
Она выронила сосуд, но Хальдор поймал его, прежде чем он упал.
– Не сопротивляйся, – сказал он, его голос звучал как эхо, разносящееся по пустому пространству.
Ее взгляд поплыл, тени вокруг сгустились, пока не стали похожи на живых существ. Деревья вытягивались, их ветви тянулись к ней, как пальцы, обвиваясь вокруг, но не касаясь.
– Что… – выдохнула она, но слова затерялись.
И вдруг из глубины тьмы возникло нечто. Сначала она увидела светящиеся глаза – огромные, неподвижные, но наполненные древней мудростью и затаённой яростью. За ними возникла фигура, которую невозможно было сразу понять. Это было нечто огромное, возвышающееся над деревьями.
Гигантский олень.
Его рога были бесконечно длинными, похожими на обнажённые ветви, из которых стекала кровь или смола – Астрид не могла понять. Его шкура была чёрной, как ночь, но она мерцала, будто внутри него горело слабое пламя. Ноги, мощные и твёрдые, как стволы деревьев, ступали бесшумно, но каждый шаг, казалось, сотрясал её сознание.
Он смотрел на неё.
Ее тело сковал холод, но внутри всё горело. Она хотела закричать, но звук застрял в горле. Олень медленно наклонил голову, его рога почти касались земли, и она почувствовала, как пространство вокруг неё искривляется, будто само время замедлилось.
– Это не… – начала она, но слова не пришли.
Она чувствовала, что существо не просто смотрит на неё. Оно видит её. Видит каждую ее мысль, каждый её страх, каждую ложь, которую она прятала даже от себя.
Свет вокруг стал пульсировать, словно это существо управляло самой тканью мира. Её тело ощущалось лёгким, почти невесомым, как если бы она растворялась в этом свете, в этой тьме.
– Ты видишь, – голос Хальдора раздался где-то рядом, но он звучал, как из другого мира.
Она повернула голову к нему, но его фигура тоже казалась искажённой. Его глаза горели тем же светом, что и глаза оленя.
– Это… они? – её голос дрожал, но она не знала, говорит ли вслух или только думает.
Хальдор склонил голову.
– Это часть их, – сказал он. – Ты чувствуешь их присутствие. Это благословение.
Но для нее это не было благословением. Это было разрушением. Её тело сжималось, а разум пытался вырваться, но видение не отпускало. Олень поднял голову, его рога пронзили тьму, и она услышала звук, как если бы весь лес одновременно застонал.
И вдруг всё исчезло.
Она очнулась на земле, её руки вцепились в мох, а лёгкие отчаянно пытались схватить воздух. Хальдор стоял над ней, его лицо было спокойным, но в его глазах читалась какая-то странная одержимость.
– Ты видела, – сказал он тихо.
Она не ответила. Слова застряли в её горле, а её сердце колотилось так, что казалось, она услышит его разрыв.
– Это только начало, – добавил он, и в его голосе было что-то торжественное. – Они выбрали тебя.
Астрид смотрела на него, не понимая, благословение ли это или проклятие, которое теперь будет сопровождать её. Девушка всё ещё лежала на земле, её взгляд был прикован к небу, которое казалось теперь чужим, будто мир изменился за ту бесконечно долгую минуту, что она провела в видении. Лес вокруг неё выглядел иным: тени казались глубже, воздух был тяжёлым, как перед грозой, а тишина обретала зловещую форму, словно сама природа ждала продолжения. Хальдор стоял над ней, его тёмная фигура закрывала часть звёзд. Он протянул руку, и, поколебавшись, Астрид взялась за неё. Его ладонь была тёплой, но хватка – крепкой, как у человека, который привык удерживать больше, чем просто чужую руку.
– Ты выдержала, – сказал он, помогая ей подняться. Его голос был тихим, но в нём звучала нотка одобрения, как будто он искренне гордился ею.
Она стояла, покачиваясь, словно её ноги забыли, как держать тело. Её взгляд задержался на его лице – чётких, острых чертах, которые сейчас выглядели мягче. Лёгкий отблеск угасшего костра играл на его скулах,