Провожаю его взглядом. Он подходит к машине, проверяет ручку, а затем опирается ногой о кузов и выдирает дверь полностью. Его коллега сразу фиксирует на женщине шейный воротник, и вот они уже бегут с потерпевшей на носилках к машине.
За это время успеваю замерить все показатели девочки — всё в пределах нормы, но её нужно госпитализировать. Непременно сделать снимки, чтобы исключить травмы.
На обочине останавливается ещё одна машина — обычная, не скорая. Из неё выскакивает какой-то мужчина и несётся к нам.
Высокий, с тёмными волосами и щетиной. Вот нам ещё посторонних не хватало, но отвести взгляд не могу. Он бежит прямо ко мне!
— Я проезжал мимо, нужна помощь?
— Мужчина, езжайте, куда ехали. Мы сами разберемся, — ненавижу, когда лезут под руку и мешают работать.
— Я врач, я могу помочь, — перебивает он меня.
— Я очень рада, но у нас правда всё под контролем. Одного потерпевшего увезли, водитель в порядке, а ребёнка сейчас госпитализируем, — уверенно отвечаю и поворачиваюсь к отцу девочки.
И тут, как в замедленной съемке, он закатывает глаза и медленно падает. Всё выглядит как дурацкое кино, где актёр-неудачник пытается реалистично упасть, но у него не получается.
Девочка кричит «Папа!» и пытается сорваться с места. Ловлю её и прижимаю к себе. Мужчина тут же бросается к нему. Я в ступоре, теряюсь, не понимаю, что делать. Поднимаю глаза на коллегу — он тоже явно в недоумении. Сердце колотится, как бешеное. Успокоить ребёнка или бежать к мужчине?
Смотрю на дорогу — ещё одной скорой всё ещё нет. Чёрт! Зато из машины вышел наш водитель. Машу ему руками, и вот он уже бежит к нам.
— Артём, с Петровичем носилки в руки, бегом в машину и в детскую! Я здесь останусь, дождусь бригаду, встретимся на подстанции.
— Хорошо, понял, удачи, — Артём поддерживающе улыбается мне и забирает девочку. Я хватаю укладку и бегу на помощь.
Пострадавший лежит на спине, над ним стоит мужчина, вижу, что считает пульс.
— Не стой, давление замерь! — рявкает он на меня. Я молчу и быстро выполняю его команду.
— 85 на 60, пульс 120. У него развивается шоковое состояние, дело плохо, — констатирует он.
Я и сама это понимаю, поэтому молча достаю катетер и ищу вену.
— Почему вы ему сразу не оказали помощь⁈ Почему разрешили двигаться⁈ — он разворачивается ко мне и начинает кричать, в его глазах злость и гнев.
— Он сам вышел на дорогу, сказал, что всё в порядке, была только небольшая ссадина, а там ребёнок кричал, — оправдываюсь я.
— Ребёнок⁈ Вот у ребёнка как раз вообще ничего серьёзного! Вас не учили, что при травмах головы и внутренних кровотечениях состояние ухудшается не сразу⁈ — мужчина буквально наседает на меня, руки начинают дрожать, еле сдерживаю слёзы.
Он выхватывает у меня катетер, быстро вставляет его и начинает лить физиологический раствор, будто выжимая банку в пострадавшего.
— Ещё зареви, дура! — это становится последней каплей. Слезы текут, я впиваюсь зубами в губы, чтобы хоть как-то сдержать остальной поток.
Отворачиваю лицо к дороге и вижу спасительную машину новой бригады. Они уже остановились и бегут к нам.
Быстро пересказываю им всё, что произошло, и сдаю пациента. Опускаюсь на корточки, чтобы собрать укладку, и тут моё ухо обжигает холодный шепот:
— На твоём месте я бы задумался о выборе другой профессии. Медицина — явно не твоё!
Глава 5
— Садись, подвезу.
От неожиданности я вздрогнула. Обернувшись, увидела того самого мужчину — высокого, с пронзительными серыми глазами и холодным выражением лица. Он стоял, облокотившись на автомобиль и держал дверь открытой, словно не оставляя мне выбора.
— Нет, спасибо, я сама доберусь, — попыталась отказаться я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
Но тут же осознала, что это практически невозможно: мой телефон остался в машине скорой помощи, которая уже уехала обратно в город.
На улице ночь, холод пробирается под форму, заставляя мурашки бегать по всему телу. Оставаться здесь одной становится небезопасно.
— Садись, — повторил он, на этот раз тоном, не терпящим возражений.
Я колебалась лишь мгновение. В его голосе было что-то такое, что заставило меня подчиниться. С неохотой я подошла к машине и села на пассажирское сиденье. Ноги подкашивались.
Не знаю, что этот мужчина хочет от меня. Да и сама не понимаю, чего хочу сама от себя. Я смотрела прямо перед собой, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Дорогой салон автомобиля пах кожей и чем-то едва уловимо пряным, но приятным.
Уже через секунду он захлопнул дверцу за мной и обошёл автомобиль, рухнув на водительское сидение. Он явно был погружен в свои мысли, не лез ко мне с допросами или какими-то странными диалогами, что меня очень радовало с одной стороны. Но с другой стороны я всё ещё не понимаю, что ему от меня нужно.
Я поймала его взгляд в зеркале и отвела глаза, едва заметно усмехнувшись шутке, пришедшей на ум: «Так, мужчина, не отвлекайтесь, пожалуйста! Мало нам одной аварии?»
Машина тронулась с места, и мы поехали по узкой дороге, освещённой лишь фарами и редкими фонарями. В салоне царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь приглушенным шумом мотора.
Я украдкой взглянула на него. Чёткие черты лица, сосредоточенный взгляд вперёд. Казался полностью погружённым в свои мысли.
У меня похолодели пальцы на ногах. Пытаюсь ими пошевелить, но получается плохо.
Мысли возвращаются к событиям сегодняшнего дня. Образ мужа, с другой женщиной в нашей спальне, не выходит из головы.
Боль сжимает грудь, дышать становилось тяжело. Как он мог так со мной поступить? Все наши годы вместе, мечты, планы — всё оказалось ложью.
Слова его любовницы эхом отдавались в моем сердце: «Вы же давно не живете вместе и разводитесь». Как такое может быть? Он же буквально вчера говорил мне, как любит меня, что скучает и скорее хочет увидеться.
Глаза защипало от подступающих слёз, но я сжала кулаки, стараясь взять себя в руки. Давай соберись, не хватало ещё расплакаться перед этим малознакомым мужчиной.
Мне захотелось нарушить тишину, возможно, даже просто услышать чей-то голос, чтобы отвлечься от этих мыслей.
— Спасибо, что подвезёте, — нарушила я молчание, чувствуя себя неловко.
— Не за что, — коротко ответил он, не отрывая глаз от дороги.
Я снова умолкла, не зная,