Хозяин в седле оказался.
Он весел был и игрив,
Привык отдыхать и резвиться.
По полю всегда бродил,
В думах любил забыться.
Что ему делать теперь,
Тем мрачным, несчастным днем.
Ему не снести потерь,
Сегодня он стал конем.
Хозяин ему подарил,
Подарок на день рожденья.
Хозяина он любил,
Но не снесет оскорбленье.
Приятно, когда в седле,
Сидит на тебе любимый,
Но как обидно тебе,
Когда это сделали силой.
Ночной аромат дыхнул,
Зажглась голубая звезда,
Конь глубоко вздохнул,
И прыгнул в воду с моста.
Волк
Я волк, я лютый хищник, несомненно,
Готов я съесть быка, или козла.
Я мясо должен кушать непременно,
Таким меня природа создала.
Я мог бы зайцев с дюжину откушать,
И трачу жизнь на гонки и еду.
Ничто не вижу, не желаю слышать,
Когда по следу за косым иду.
Я запросто косого догоняю,
В момент настиг, и лакомлюсь уже.
Но редко мне такое выпадает,
Ведь зайцы очень многим по душе.
Сова готова в бедного вцепиться,
Покоя нет ни ночью, и не днем.
И рыжий плут не прочь им подкрепиться,
Но всех страшнее бестия с ружьем.
Он сыт всегда, но нашу бьет добычу,
Его ружьё ревет, как сто зверей.
Он добрый, а охота лишь обычай.
Все любят зайца, только волк злодей.
Гордый лев
Я гордый лев и даже сидя в клетке,
Останусь, все равно царем зверей,
Глазеют на меня, с восторгом детки,
Мое призванье развлекать людей.
Я царь — повиноваться не пристало.
Той дуре, что опасность позабыв,
И в пасть свою мне голову совала,
Ее, закрыв, вмиг рост укоротил.
Я знал, что скажут все, что я взбесился,
А я всегда был царственно взбешён,
Теперь я теплой кровушки напился,
Пусть усыпят, но я не покорён.
Муха
Я муха, люди думают, что я
Живу на свете, для того, чтоб гадить,
Уверены — нет пользы от меня.
Мне с ними трудно говорить и ладить.
Я мою лапки на глазах у них,
Считаете, что это упражненье?
Но вдумайтесь, читая этот стих,
Кто видел после мухи испражненья.
А то, что на помойке много дней,
То я живу там, если кто не знает.
В отличие от кошек и людей,
Я Родине своей не изменяю.
А то, что оставляю на стекле,
Когда меня хлопушкой растирают,
То вспомните, чьи трупы на земле,
Всех дольше разлагаются, воняют.
Считаете, что я от Сатаны.
Нечистой, гадкой, дьявольской породой,
Мы Мухи, в этом нет ничьей вины,
Мы, как и Вы от бога и природы.
Колорадский жук
Я слушал странный шелестящий звук,
Гудел какой — то выцветший урод,
Я понял — это колорадский жук,
Пожаловал ко мне на огород.
Его я гнал, травил и убивал,
Он непременно снова появлялся.
Он нагло мой картофель пожирал,
И химии совсем не опасался.
Что заставляет приходить его,
Отвага, убеждения немножко,
Переживанье, сонмище тревог.
Но нет, пожалуй, только вкус картошки.
И чем бы я его не отгонял.
Они ж мои — земля, кусты, цветочки,
Он искренне меня не понимал.
Он тоже любит клубни и листочки.
Чей это куст он мало различал,
Как ни гони, он снова прилетит.
Как я не глуп, но все-таки понял,
Им в жизни движет только аппетит.
Долгожители
Я слышал много сказок от людей,
О вороне, что триста лет летал.
На самом деле нет таких зверей,
Что б дольше человека проживал.
Придумал эту байку человек,
Мол, повторяй и долго проживешь,
Ешь падаль, и продолжится твой век,
Попресмыкайся — долго проползешь.
Нас этому всегда учил Христос:
Поверь, покайся и подставь щеку,
И изойдешь в страданиях от слёз,
Что по щекам твоим грешным текут.
А я хочу, что б человек летал.
Взмывая, будто птица в облака,
И, что б свое названье оправдал,
Оставшись человеком на века.
Седая обезьяна
Я увидал седую обезьяну,
По тесной клетке прыгала она.
Решил, что померещилось мне спьяну,
Откуда у скотины седина.
Какие думы гложут обезьяну?
Какую пережить пришлось беду?
Сиди на ветке, уплетай бананы,
И радуйся, что бог послал еду.
Какие стрессы голову покрыли
Туманом белым, инеем густым?
Какие стрелы душу ей пронзили?
Каких страданий разъедает дым?
А может быть ей хочется влюбиться,
С тоскою, вспоминая милый лес?
Наверно, с клеткой тяжело смириться,
Безделье и неволя — это стресс.
Змеи
Не бойтесь змей, мы не страшны,
Пугливы и беспечны,
От страха лишь кусаем мы,
А в целом человечны.
Мы не пугаем язычком,
И даже ядом лечим,
Не видел змей я с кошельком,
Из кожи человечьей.
От солнца прячемся мы в дом,
Но я скажу Вам честно,
Мне безопасней за стеклом,
В террариуме тесном.
И Вы не опасайтесь змей,
Что свернуты в клубочке.
Стоим пониже вас людей,
Мы в пищевой цепочке.
Да, мы не против поедать,
Мышей и птичьи яйца.
Но страшновато согревать,
За пазухой китайца.
Мухи в паутине
Мы словно мухи бьемся в паутине,
И вырваться нам с каждым днем сложней.
Запутываясь в жизненной рутине,
Мы все рабы вещей, людей, идей.
Коль слаб, то можешь не мечтать подняться.
Но, если силы ты в себе найдешь,
И сможешь от рутины оторваться,
То тут же в новой сети пропадешь.
В плен обстоятельств попадает каждый,
И пусть нас мысль эта не гнетет.
Ведь в паутине путается даже,
И тот, кто думает, что он её плетет.
Но кто живёт,