— Я только за, — ответил Герман, — мне всё пригодится на ЗоТИ.
Помона слушая Минерву, успела скушать два маленьких эклера и, со вздохом, взялась за корзиночку, проклиная собственную слабую волю.
— Личные покои Ровены Рейвенкло, традиционно синие с бронзой, — доложил профессор Флитвик, — но мне нравится. Тоже находятся под крышей башни, имеют библиотеку. Под библиотекой мастерская чар и артефакторики. Оказалось, что именно Ровена была создателем Четырёх Великих Артефактов. Она подарила Годрику Гриффиндору выкованный гоблинами и зачарованный ею меч, ставший ему «не оружием, а другом». Слизерину она преподнесла медальон, который, по её словам, должен был стать «компасом» в жизни, позволяя Салазару «побеждать демонов своего сердца». Для Хельги Ровена зачаровала чашу с изображениями барсуков Хаффлпафф, придававшую целительную силу напиткам, которые в нее наливали. Последний артефакт, диадему из серебра и сапфиров, Ровена оставила себе, Годрик поинтересовался её назначением, и она сказала, что «воинам нужен меч, чтобы разить врагов, и щит, чтобы защищаться. А у благородных дам свои хитрости. Мой меч — мой разум, мой щит — красота». Я вчера полночи читал дневник Рейвенкло. Это что-то потрясающее, столько всего нового узнал!
— Покои Салазара, как и ожидалось, зелено-серые. Все, как я люблю, — посмеялся Герман Селвин, — под покоями тоже библиотека, полная книг по зельеварению, а не по темной магии, как могли бы ожидать многие. И, соответственно, под библиотекой — зельеварня. Хочу попросить Луччану оценить работоспособность оборудования, добавить, чего не хватает, обновить устаревшее — и пусть студенты пользуются. Нашел дневник одного из Глав Домов, примерно пятнадцатого-шестнадцатого века, судя по языку, точнее пока не пытался установить. Некий Лайонелл Мэтклиф пишет, что он стал первым Главой Дома Слизерин, не относящимся к этому Роду, потому директор Седрик Блаунт, сам закончивший Гриффиндор и яростный сторонник Годрика, выселил факультет из башни в подземелье под предлогом того, что там требуется ремонт. Подземелья были сырыми и плохо освещёнными, а гостиная не имела окон вообще. Мэтклиф сумел создать «окно» в глубину Темного озера и иллюзию окон в комнатах студентов, как мог поддерживал хотя бы минимальный комфорт проживания, не теряя надежды вернуться в башню. Так прошло целых пятьдесят лет, за время которых под разными предлогами Директор отказывал Дому Слизерина в возвращении на их изначальное место проживания. В какой-то момент слизеринцы стали считать убогие условия своего проживания не просто нормой, а предметом гордости, мол «здесь холодно и неуютно, но так задумывал сам Слизерин». Когда же Глава Дома Мэтклиф умер, видимо, его последователи уже и не знали о том, что проживание в подземельях было «временной мерой».
— Покои Хельги немного чересчур яркие, — сказала Глава Дома Хаффлпаф, — как будто пчела взорвалась и всё в комнатах окрасила в цвета своих полосок. Буду просить попечителей что-то сделать со стенами — я в таком контрасте жить не смогу, — сказала Помона. — Под покоями тоже библиотека, и она полна книгами о травничестве, как раньше именовали гербологию, а также о целительстве — и не зря! Помещение под библиотекой — это лаборатория целителя-травника. Оказалось, что Хельга гербологию преподавала, как науку не только о магических, но и о маггловских растениях. В этом году, слава Магии, мы как раз привели теплицы в соответствие с задумкой основательницы, за что передайте, Герман, огромное спасибо Георгу. Все студенты
11/289
Хаффлпафф без исключения обучались основам врачевания: умели создавать мази и настойки, простые тоники и припарки, лечить многие заболевания и травмы. Я хочу просить Совет Попечителей рассмотреть вопрос о возврате лечебного дела в программу Хогвартса, — закончила профессор Спраут.
— Георг говорил, что у Совета очень большие планы по возврату старых программ, просто они решили, что нужно этот год начать с ремонта самого замка, а с процессом обучения разбираться далее, — ответил Герман.
— О как бы мы были все рады! — сказал Флитвик. — Но время позднее, пойдемте, коллеги, спать!
В другой части замка, в покоях профессора зельеварения, Луччана общалась по сквозному зеркалу со своим отцом.
— Ciao, bambina⁵. Как у тебя дела? — спросил Чезаре.
— Папуль, у меня все просто отлично. Студенты хорошие, коллеги прекрасные, кабинет и оборудование — все новое. Чего ещё может желать профессор зельеварения?
— Cara, ты помнишь, что ты обещала своему несчастному отцу?
— Помню, папа, помню. Я думаю, не переживай!
— Ну думай, думай! А пока мне нужно, чтобы ты в ближайшее время под любым предлогом направила ко мне в Италию Лорда
Принца, того, кто похож на тот портрет работы Боттичелли.[4]
— И зачем он тебе понадобился? Только честно, а то я ему и слова не скажу!
— Мне, cara, незачем. Встречи с ним требует Председатель APSA Кардинал Манчини. При этом он подозрительно осведомлен. Он знает, что мы маги, он в курсе, что ты в Хогвартсе, и угрожал мне, что если ты эту встречу не организуешь, то у нас как минимум будут неприятности, а максимум — случатся несчастья с моими детьми.
— А откуда он знает про Лорда Принца? Ты ему сказал? Зачем?
— Он и не знает, он требовал встречи с тем, кто тебя пригласил. Но я же не мог ему сказать, что тебя призвал Великий Дракон. Я ответил, что у тебя нет с ним контакта, что ты общаешься только со своим предшественником на должности в школе. Тогда он потребовал встречи с ним.
— Ясно. Не говори, что у нас есть сквозные зеркала. Скажи: отправил в Англию письмо, мол, у магов телефонов нет — ждите. А я что-нибудь придумаю.
— Придумай, дочь! Мне не нравятся эти угрозы. Совсем не нравятся! Ciao, cara!
— Ciao, papà!
Департамент обеспечения Магического Правопорядка, Лондон, Англия
Ровно в четырнадцать тридцать, — примерно на такое время и рассчитывала Амелия Боунс, пригласив к себе в кабинет Дитера Йогана Кернера, как представителя стороны истца и Петера Ругхарта, как секретаря, ведущего протокол, —