— Мы тотчас займёмся сбором вещей и пока переедем в отель, а там решим, куда нам двигаться дальше. Когда всё закончится — дай нам знать, что можно вернуться!
9/690
— Обязательно, — отозвался Гарри, — я пойду к себе наверх и тоже буду собираться.
***
В комнате Гарри сначала разобрал все свои старые вещи, бывшие здесь, из которых взять с собой было просто нечего, и всё уничтожил. Затем достал и увеличил свой сундук и полностью опустошил его: и от вещей, и от всяческого хлама, который накопился за годы учёбы.
Через час сундук оказался практически пуст. В нем остались: осколок длиной в два дюйма — от зачарованного зеркала, которое подарил ему покойный крёстный отец, Сириус; уменьшенная в размере «Молния», альбом с фотографиями родителей, мантия-невидимка, набор для приготовления зелий, кое-какие книги и письма, перевязанные бечёвкой. Волшебную палочку Гарри уложил в старый рюкзачок, с которым ходил по Хогвартсу с самого первого курса. Туда же отправились Карта Мародёров и медальон с запиской от Р. А. Б.
— Н-да, не разжился ты имуществом, герой, — грустно сказал Гарри сам себе.
— Мы уезжаем, спустись! — донесся снизу голос дяди.
«Однако, оперативно собрались, молодцы!» — заметил про себя Гарри, сходя вниз по ступенькам.
— Ладно, прощайтесь, и мы выходим, — сказал Вернон и сразу вышел с чемоданами.
— Ты готов, Дидди? — спросила тётя Петунья, суетливо проверяя замок своей сумочки, чтобы не смотреть на Гарри.
Дадли не ответил матери, но взглянул Гарри в глаза и сказал:
— Ты спас мне жизнь. Спасибо за это и прощай.
— Ну… ээ-э… прощай, Дадли. Увидимся, когда всё закончится.
Тут Дадли протянул ему большую розовую ладонь.
— До встречи, Гарри.
— Будь осторожен, Большой Дэ, — сказал Гарри, сжав ладонь Дадли и тряхнув её на прощание.
Дадли почти улыбнулся и вперевалку вышел из гостиной. Гарри услышал, как он тяжело ступает по гравию дорожки, потом хлопнула дверца машины. Тётя Петунья, прижимавшая к лицу носовой платок, обернулась на этот звук. Похоже, она не ожидала, что останется с Гарри наедине. Торопливо сунув платок в карман, она произнесла:
— Ну… всего хорошего, — и, не оглядываясь, пошла к двери.
— Всего хорошего, — сказал Гарри. И тогда она остановилась, обернулась. На миг у Гарри возникло наистраннейшее чувство, будто она хочет что-то сказать ему:
10/690
тётя Петунья смерила его непонятно робким взглядом и, казалось, совсем уж собралась было открыть рот, однако затем чуть дернула головой и выбежала из комнаты, чтобы присоединиться к мужу и сыну.
Поттер снова поднялся к себе и позвал:
— Кричер!
— Что угодно недостойному хозяину.
— Хозяину угодно, чтобы ты, Кричер, перенёс его домой, в Блэк-хаус. Ты сможешь это сделать?
— Хозяин, Кричер может перенести, но в доме плохие люди обсуждают плохие планы.
— Плохие для кого? — уточнил Гарри, так как сомневался в ясной градации плохого и хорошего у этого эльфа.
— Плохие для хозяина.
— Для меня? — удивился Поттер. — А ты можешь меня перенести незаметно? Так, чтобы я мог тайно услышать, о чём они говорят?
— Кричер может.
— Проверь, чтобы тут ничего моего не осталось, — велел Гарри.
Кричер щёлкнул пальцами, и по дому пробежала волна магии.
— Готово! Не осталось ни волоска, ни ногтя.
— Тогда вперёд, в Блэк-хаус! — скомандовал Гарри и мгновенно исчез из дома номер четыре по Прайвет-драйв, где предварительно выключил везде свет и запер двери. Быть может, дому удастся уцелеть в этой войне, и Дурслям будет куда вернуться.
Примечание к части
https://boosty.to/kass2010/posts/2be8e976-738b-4b66-9e2b-ab9cff5e9d5a? share=post_link
11/690
Глава 2. Да как так-то?!
Кричер перенёс Гарри в кабинет главы рода, где за ростовым портретом Антареса Фомальгаута Блэка, как оказалось, скрывался выход на тайную галерею. С неё можно было подслушивать разговоры и разглядывать их участников во всех «общественных местах» дома: в гостиных, столовых, библиотеке, бальном зале (Гарри и не знал, что он есть), а также особых гостевых комнатах, куда селили гостей «под подозрением». Домовик усадил Поттера в любезно предоставленное кресло и сделал прозрачной стену в гостиной первого этажа, которой обычно все и пользовались.
— Я думаю, Гермиона, ты преувеличиваешь. Подумаешь, освоил мальчик заклинание уменьшения — не Адское же пламя? — произнес голосом покойного директора Дамблдора весьма похожий на него мужчина. Правда, его волосы и борода были значительно короче, и одет он был не по любимой моде Альбуса: в тёмно-коричневые штаны, заправленные в сапоги, и куртку старинного кроя.
— Да, но сам факт того, что он изучает что-то тайно от нас, разве вас не тревожит? — Гермиона Грейнджер — а это была именно она, одетая в магловский летний брючный костюм — требовательно смотрела на мужчину.
— Рано или поздно это бы всё равно произошло. Вы взрослеете, у каждого появляются свои личные секреты. Разве ты сама, Гермиона, делишься всем-всем, что с тобой происходит, с Роном?
— Ха, да я догадываюсь, сколько я о тебе не знаю, — ухмыльнулся Рональд Уизли, третий участник этой беседы.
— Речь сейчас не обо мне! После его слов о том, что он освоил Редуцио в ходе подготовки к турниру, то есть ещё на четвёртом курсе, мы теперь можем только строить догадки, какими заклинаниями Поттер овладел без нас. И, кстати, на вопрос, учил ли кто-то его, он так и не ответил прямо, сказал: может, да, а может, нет. Кто мог обучать его на четвёртом курсе? Мы тогда практически утратили возможность контроля. Эта ваша идея с полной изоляцией, директор, не принесла ожидаемого результата, согласитесь. После отдаления мы не сблизились ещё больше.
— Да, вынужден признать, что план сработал не совсем так, как я хотел.
— И летние каникулы, когда мы не переписывались с ним по вашему распоряжению, поставили нашу «искреннюю дружбу» (тут Гермиона изобразила пальцами обеих рук в воздухе кавычки) под большое сомнение. За шестой курс еле-еле удалось восстановить всё на прежнем уровне — хотя я и не уверена в этом до конца: Поттер иногда смотрит на меня странным взглядом, а на Рона — так и очень часто.
— Чего это на меня часто?
— Потому что ты продолжаешь считать его за ничего не понимающего олуха и ведёшь себя, как плохой актёр из балагана! А Поттер далеко не дурак. В поезде как кривился от твоих фальшивых поз! И