— Огненная магия этих существ надёжно защищает их от любых заклинаний. Их нельзя ни обездвижить, ни убить. Не довелось лично испробовать на фениксе Авада Кедавра, но, как утверждают самые именитые охотники, она тоже его не берёт.
— Но? — улыбнулся тогда Гарри. — Если вы начали о них рассказывать, значит, что-то все-таки есть?
— Есть один довольно забавный способ, как на время нейтрализовать эту адскую птицу. Используйте связку самых простых заклинаний: Агуаменти и Авис инфантемис. Первое на несколько мгновений притушит естественное пламя птицы, а второе обратит её в птенца. Перед вами окажется маленький мокрый «воробушек», на котором никому никуда не улететь.
— Агуаменти! Авис инфантемис! — выкрикнул юный лорд, не теряя ни секунды, и малиновая птица величиной с лебедя, со сверкающим золотым хвостом и блестящими золотыми лапами, заголосила как гарпия, а потом замолкла. Фоукс упал вниз и проскочил мимо протянутых к его уже не существующему хвосту рук Альбуса.
— Фоукс! — прокричал Дамблдор, с отчаянием понимая, что теперь у него не осталось пути к отступлению, и тут же, чтобы организовать себе убежище, завалил на спинку диван, укрываясь за ним, непрерывно бросая оттуда заклинания в Блэка-Поттера и Лестрейнджа.
— Гарри, Гарри. Вижу, ты ныне мастерски владеешь боевыми заклинаниями, — выкрикнул он оттуда. — Вижу, твой побег и новый круг общения сослужили тебе хорошую службу. Теперь ты почти так же славно дерёшься, как и твой отец, и твоя мать. Ты многого достиг в этом искусстве, но что бы они сказали, если бы смогли увидеть, с кем ты сражаешься вместе и против кого?!
— Все ваши слова — ложь! Каждое слово! Лили не была моей матерью, и вы это знаете! Вы сплели огромную паутину лжи, опутав ей всю Магическую Британию. Из-за вас погибли лорд и леди Поттер, Джеймс, Лили Эванс, Сириус отправился в Азкабан. Я уверен, что и Мэллори были убиты по вашему приказу.
666/690
Рудольфус, услышав такое заявление, на пару секунд даже остановился, но потом, когда мимо его головы просвистело что-то далеко не светлое, снова включился в бой.
— Знал бы я, чем всё закончится!.. Надо было отдать тебя оборотням на завтрак, — зло процедил Дамблдор, переходя на арсенал тех заклинаний, которым его обучил Геллерт в годы их юности.
— Зачем вам всё это? Зачем вы искали Переход? — выкрикнул юноша.
Ответить Альбус не захотел, да и не успел.
— А что здесь происходит? — раздался голос удивленной Гермионы, которая появилась ровно за спиной Дамблдора, там, куда маги без перерыва посылали сильнейшие заклинания.
Поскольку маги никого с той стороны не ожидали, то среагировали, конечно, быстро, но не так, как хотелось. Гарри и Рудольфус вдвоём подняли зеркальный щит, чтобы отразить «Этцельклинг», родовое проклятье Гриндевальдов. «Клинок Аттилы» отсекал душу волшебника от тела. Маг продолжал жить, но от него оставалась только телесная оболочка, точно так же, как если бы его душу выпил дементор. Это жестокое заклинание, посланное Дамблдором, отразилось от щита и рикошетом попало прямо в грудь Грейнджер. Та ойкнула и тихо осела на пол.
Гарри застонал. Видимо, всё изменить нельзя.
— Бомбарда! — выкрикнул он, взрывая диван, и сила заклинания разнесла его в щепки, подбросив Альбуса вверх.
— Экспеллиармус! — и старшая палочка, которая, конечно же, не хранилась в саркофаге, прилетела в руки юному лорду.
— Авада Кедавра, — проговорили одновременно, не сговариваясь друг с другом, Лестрейндж и Блэк-Поттер.
Оба мага медленно подошли к Дамблдору, чьё тело замерло, распростершись поверх остатков дивана.
— Мёртв, — сообщил шёпотом голос невидимого Кричера.
— А остальные? — уточнил Гарри.
— Хороший тёмный маг, — проговорил домовой эльф, имея в виду цвет кожи Кингсли, — пострадал, но жив. Никудышная дочь бедной Андромеды ранена, но жива. Предатели крови живы. Грязно… душа гостьи хозяина ушла, но тело живёт. Ребеночек не пострадал.
— Позови леди, что ждут в библиотеке, — распорядился молодой хозяин замка. — Пусть займутся Кингсли и Грейнджер. Уизли и Тонкс нужно стереть память и вернуть их домой. Пусть родители непутёвых детей занимаются ими. Всё это следует сделать быстро, скоро сюда вернемся мы из Ирландии. Мне нельзя встречаться с самим собой. Надеюсь, что вы понимаете: мы никому не сможем рассказать о том, что здесь случилось сегодня. Того будущего больше нет, и незачем никого тревожить.
667/690
Глава 91. Предки могут быть довольны...
— Надеюсь, что вы понимаете: мы никому не сможем рассказать о том, что здесь случилось сегодня. Того будущего больше нет, и незачем никого тревожить.
Гарри закрыл на пару секунд глаза и устало потёр их.
— Лорд Лестрейндж, считаю исполненными две виры из трёх. И просто — спасибо, что помогли.
— Со всем моим удовольствием, — поклонился Рудольфус. — Что думаете делать с телом Дамблдора? Он как-то не очень на себя и похож. Где борода? Где волосы до заду? И на старца он совсем не тянет.
— Кхм, — кашлянула Гестия. Они с Эммелиной уже подошли, и она занималась приведением в сознание Кингсли, а Вэнс пыталась выяснить, что именно произошло с Грейнджер.
— О, простите, не заметил, что к нам присоединились дамы, — извинился Лестрейндж и уточнил: — Ошеломите общество второй смертью Светлейшего? А кто, кстати, умер за него в прошлый раз?
— Он подставил под Аваду своего родного брата Аберфорта, а сам занял его место. Но, пожалуй, с общества в последнее время и так достаточно потрясений, — покачал головой юный лорд.
— Если я вам больше не нужен, то могу вот это, — и Рудольфус легонько пнул носком элегантного сапога из драконьей кожи бок одного из близнецов, — доставить, куда скажете, по пути домой, только подскажите адресок.
— Обливейт наложить сможете? — спросил Гарри после того, как сообщил новое местонахождение теперешней Норы Уизли.
— Нет проблем. Полагаю, что выбраться отсюда будет непросто?
— Мой домовик доставит вас к площадке, удобной для дальней аппарации. И ещё раз спасибо, лорд Лестрейндж, ваша помощь была очень кстати.
Как только Кричер исчез из гостиной вместе с Лестрейнджем и Уизли, пришёл в себя Шеклболт.
— Серьёзных повреждений или травм от заклятий нет, — констатировала мисс Джонс, подавая другу два фиала с зельями: Бодрящим и Обезболивающим. — Ударился головой о камин,