Я поворачиваюсь к зеркалу… И не верю увиденному. Не я там! Сто процентов, не я!
Девушка в отражении, воздушная нимфа, слишком легкая для этой земли. Того и гляди, улетит…
Светлые, практически белые локоны, темные ресницы, огромные, шало блестящие глаза, нежные губы. Тонкая паутина платья одновременно открывает и прячет изгибы, давая возможность разгуляться воображению.
Тонкие руки, хрупкие плечи, белая шея… Чуть-чуть золота на веках и скулах.
Ох…
— Черт, Лика… — вздыхает Настя, — надо тебя до церемонии поберечь, а то тут хищников полный дом. Уведут.
Я только улыбаюсь, не сомневаясь, что из всех хищников я выбрала самого зубастого. Он не отпустит.
И я этому рада.
— Девочки, пора! — заваливается Сава в дверь, без стука, естественно, поганец, и застывает на пороге, вытаращив глаза:
— Ох… ренеть… Сестренка… Ты это… Тебе надо на себя что-то надеть…
— Плохо? — пугаюсь я.
— Нее-е-е… Слишком… Хорошо. Братишка же охренеет. А у половины старых пердунов инфаркт тут будет. Скорая дежурит, я надеюсь? — это он кошмарит вошедшую следом распорядителя. Та бледнеет и принимается что-то бормотать неверными губами, но ее прерывает зашедший следом отец. Он должен отвести меня к жениху.
За его плечом маячит неизменный дядя Сережа.
Они оба замирают, глядя на меня, затем на Настю.
Потом опять на меня.
— Лика… Ты… — запинается отец, волнуясь, и я вижу, что он волнуется, и мне приятно очень это. Дядя Сережа, присвистывает, показывает большой палец. Улыбаюсь ему. И как-то отпускает волнение. Я хорошо выгляжу, значит. В самом деле,хорошо. Не обманывает взгляд мой и зеркало!
— Черт… — откашливается отец, приводя себя в чувство, — хотел бы я сказать, что ты похожа на мать… Но ты не похожа. Слава богу. Я ее не помню, тем более, в твоем возрасте. Ты на тетку свою похожа сейчас. Мою сестру. Очень. Она тоже была такая… Ангел. И этот мир отпустил ее, потому что удержать было некому. Я больше такой ошибки не допущу.
Он предлагает мне руку, и я, растрогавшись, едва ли не плачу. И только строгое шипение Насти о макияже сдерживает.
Отец выводит меня из комнаты, следом дядя Сережа галантно предлагает руку Насте, по-гусарски бормочет ей что-то вроде: “Глаз да глаз за такими женщинами, нельзя из вида упускать”.
Сава позади хмыкает:
— Хотел бы я посмотреть на того, что на них глаз положит. И глаз этот потом тоже посмотрю. Отдельно от всего остального…
Все эти шутки чуть снижают градус накала, и я уже розовею, улыбаясь вполне по-человечески, а не как замученная моль.
Мы проходим через дом, распорядитель обгоняет, придерживает у выхода в сад.
И я снова волнуюсь, сжимаю сильнее руку отца. И он в ответ утешающе жмет мою.
— Дочь… — говорит он, — ты же знаешь, что в любой момент можешь все это кинуть и вернуться ко мне? Я тебя всегда жду. Всегда. В любой ситуации.
Я киваю.
И очень-очень чувствую сейчас за своей спиной эту невероятную поддержку. Боже… Это так круто, оказывается, когда есть возможность прислониться к каменной несокрушимой стене! Я не одна. Я теперь никогда не буду одна! Моя каменная стена — вот она, рядом.
Открываются двери, звучит музыка…
А я смотрю только вперед.
Потому что моя каменная стена — это не только тот, кто ведет меня за руку.
Но и тот, кто ждет впереди.
Он… Невероятен.
Огромный, смуглый, темноволосый, невозможно красивый. Он стоит в белой рубашке, по-простому расстегнутой у шеи, с закатанными рукавами. В черных брюках. И выглядит, как мечта.
Не моя.
Я о таком никогда не мечтала просто потому, что даже не предполагала, что где-то такое есть.
Что я могу встретить такого мужчину.
Что он может заинтересоваться мной.
Сандр сейчас совершенно не похож на себя прежнего, ледяного, мрачного, равнодушного, застегнутого на все пуговицы. Человека-калькулятор. Человека-робота.
Сейчас он такой живой, такой горячий, что мне даже дышать сложно. И смотреть на него больно. Глаза слезятся, и, когда дохожу до него, из одного глаза таки катится слезинка.
Отец останавливается, целует мне руку, прежде чем передать ее Сандру, и говорит ему с угрозой:
— Не обижай ее.
— Никогда, — серьезно отвечает Сандр, а затем тянется ко мне и ловит губами эту слезинку, застывшую на моей щеке.
Горячий шёпот будоражит:
— Не плачь, малыш… Не плачь.
Я хочу сказать, что плачу не от горя, а от счастья, но не успеваю. Он скользит по скуле и, наконец, прижимается к губам, жадно, по-собственнически обхватывая меня за талию и приподнимая над землей.
— Жених, сначала надо позволить невесте хотя бы “да” сказать… — слышится голос регистратора.
— Это не их путь, — ржет Сава.
Кто-то из гостей свистит, кто-то хлопает, кто-то что-то говорит, но мне плевать. Я тону в его поцелуе, я настолько невменяемая сейчас, настолько счастливая, что даже мыслей нет ни одной.
Он всегда, с самого нашего первого поцелуя, выбивал у меня почву из-под ног и мысли из головы.
Безумный мужчина. Дикий. Холодный. С другими. А со мной… Огненный.
Мой огненный зверь, в лапах которого так надежно мне. Так правильно.
Так, как должно быть.
___________________________________
Офигенные выизуалы к главе от Танюши
И никуда не расходимся девочки. Сегодня еще 3 маленьких эпилога будет.
Эпилог 1. Утро после свадьбы
— Слушай… — я беру большую ладонь мужа, бог мой… Мужа… Это удивительно просто… Растопыриваю пальцы, складываю наши руки вместе, в очередной раз удивляясь тому, насколько у нас разные весовые. И каким вообще образом мы умудрились так совпасть? Непонятно… — А мне вчера показалось, что те мужчины, что приехали с этим… Большим, да? Из Карелии, который? Что у них и у его дочери какие-то особые отношения… Да?
— Заметила, да? — Сандр ловит мои пальцы, переплетает со своими, тянет к себе, целует, так нежно-нежно, что я начинаю дрожать от удовольствия. Такая простая ласка, а так… О-о-о…
Удивительно, что