— Пожалуйста, уходи… — это я снова зачем-то в пустоту выдаю звук.
Мольбу.
Бессмысленную и смешную.
Тень в кресле шевелится, заставляя меня пугливо отступить обратно к кровати, а затем поднимается.
И, по мере того, как это происходит, у меня все внутри леденеет.
Потому что я не ошиблась в своих догадках.
С ужасом смотрю на все более четкие очертания фигуры, которые мрак комнаты, словно в насмешку мне, лениво прорисовывает по частям.
Здоровенный, высокий настолько, что говорить с ним можно, только запрокинув голову. Свет ночника облизывает широкие мощные плечи, руки, тяжелые, крепкие. Не вижу сейчас, но помню прекрасно, что на кулаках набиты костяшки, от постоянного занятия спортом.
Обтянутый темной майкой крепкий торс.
Смуглая кожа. Как у них у всех, семейная черта… Смуглость, темные глаза, жесткие черты лица… И взгляды, тяжелые, давящие.
У их отца — холодный и пустой.
У младшего — легкий пока еще, с игривой пошлинкой.
У старшего — надменный и тягучий. Бесстрастный.
Лучше бы это был младший… С ним бы я справилась. Легко.
Но мне не повезло.
— Сандр… — сглатываю, мучительно медленно, сквозь сухость в горле. Звуки его имени царапают, причиняют боль. — Что ты тут?..
Конечно, он снова не отвечает!
А зачем?
Какой смысл отвечать овечке, которую хотят сожрать?
Что изменит ее блеяние?
Он делает еще шаг вперед, машинально отступаю, все так же, в нелепом жесте защиты прикрывая грудь.
Ночник позволяет рассмотреть мне все больше деталей.
И лучше бы я их не рассматривала!
Потому что теперь я вижу лицо Сандра.
Взгляд.
И сейчас он не бесстрастный, нет!
В нем — что-то жуткое. Порочное. Подавляющее.
Они умеют смотреть, мужчины из этой сумасшедшей семейки, в которой я оказалась против своей воли. Умеют подавлять.
Все. Даже младший.
Но этот… Он самый тяжелый. Когда мы сидели утром за одним столом, я избегала на него поднимать взгляд.
И отворачивалась, чтоб избежать жадного звериного внимания.
Подавляю в себе желание слабовольно закрыть глаза и представить, что ничего не происходит. Что я сплю, а это все — дурной жуткий сон.
Такой соблазн, невероятный просто!
На пути оказывается препятствие. Какая-то высокая тумба, о которую я запинаюсь и, тихо вскрикнув, пытаюсь устоять на ногах, хватаясь за столешницу.
Сандр снова шагает и легко подхватывает меня под локоть, не позволяя упасть.
Обескураженно замираю, загипнотизированная его жестким темным взглядом.
Мы стоим так близко, что чувствую его запах, тяжелый, мужской, терпкий. Впервые настолько ярко. Настолько откровенно.
Я больше ничего не спрашиваю, все мысли из головы выносятся с воем ветра. Тем самым, что творит что-то ужасное за окном.
Здесь, в комнате, происходит нечто созвучное жуткой стихии.
Сандр, чуть прищурившись, медленно и тягуче осматривает мое запрокинутое лицо, чуть наклоняется, ведет жесткими пальцами по волосам, обрисовывает ухо, трогает шею.
Не дышу в этот момент, только дрожь колотит.
Не хочу думать, что это значит. Что надо ему ночью в моей комнате. Не хочу, не хочу, не хочу!
Сглатываю, снова мучительно пытаясь хоть чуть-чуть смягчить ужасную сухость во рту, и Сандр отслеживает медленное движение моего горла расширенными черными зрачками.
Наклоняется еще, ведет носом по волосам, словно обнюхивает меня! Как зверь! Как хищник!
И я замираю, повинуясь инстинктам жертвы: не шевелиться, не провоцировать.
Может… Может, он уйдет? Одумается и уйдет?
У него же… жена…
Я все еще надеюсь на это, сгорая от страха и волнения в лапах зверя, когда Сандр, шумно вдохнув запах моих волос, разрушает все глупые надежды.
Дергает к себе и закрывает мне рот широкой жесткой ладонью.
Ну что, мои хорошие, дальше подписка. Надеюсь, вы со мной?
Дальше будет жестко, но я предупреждала, что герой - не ромашка вообще.
Так что, Лика, малышка, прости, но Зверь всегда получает свое...
Глава 28
Судорожно дергаюсь в его лапах, что-то мычу, непонятное даже мне самой, через прижатую к губам горячую ладонь, упираюсь напряженными руками в крепкую грудь.
И не могу взгляда оторвать от завораживающе темных глаз.
Сандр склоняется ко мне, прижимает сильнее, большая ладонь скользит по спине вверх, подстраивая меня так, чтоб удобней было держать!
Я дрожу, бессильно поднимаясь на цыпочки следом за властным движением руки, прижимаясь против воли еще сильнее к горячему торсу и запрокидывая голову.
И в этот момент Сандр говорит тихо и жутко:
— Ч-ш-ш-ш… Не кричи.
Меня настолько поражает то, что он решил со мной заговорить, что и в самом деле замолкаю, даже писка не вырывается.
— Не будешь кричать? — спрашивает он все так же страшно.
Пытаюсь мотать головой, чтоб дать понять: нет, не буду! Не буду!
И Сандр мягко убирает ладонь с моих губ.
Я тут же набираю воздух, чтоб крикнуть, но он, словно понимая, что я собираюсь делать, тут же снова закрывает мне рот.
Губами.
Мой крик, так и не оформившись, глохнет где-то в горле, воздух стремительно пропадает из легких.
Я ошеломленно позволяю себя целовать, терзать грубым жадным поцелуем, ощущая невероятные по накалу бессилие и панику, постепенно заполняющие все тело. Весь мой глупый организм, почему-то совершенно неправильно и пошло реагирующий на близость этого зверя.
В голове только-только оформляется нелепая мысль: “Так вот как это должно было быть…”
Вот как он мог меня поцеловать там, на балконе, в первый раз нашего подобного… столкновения…
Боже…
Хорошо, что он этого не сделал, иначе бы я лишилась девственности прямо там и тогда. Хотя… Днем раньше, днем позже…
Теперь я не вырвусь.
Не для того он пришел сюда ночью… чтоб отпустить нетронутой.
Сандр целует, его руки вовсю путешествуют по моему безвольному телу, сжимают все сильнее, и я полностью теряю силы от такого безумного напора.
Меня никогда не целовали. Вообще никогда.
До него.
И никогда так не трогали, настолько жестко, настолько по-собственнически. До него.
С полным осознанием, словно право имеет. На такое.
На меня.
И в голове моей, глупой, летящей — полный фарш из мыслей,